Я надулась. Мне не понравилось, что он оскорблял маму. Она делала все, чтобы нам было как можно легче и проще жить. И если уж ее род обладал боевой магией, то у многих бы тут же возникли вопросы — как боевого мага занесло в глушь, если он должен служить короне и королю?
— Я умею себя контролировать.
— Это тебе только кажется, — заявил мой новоявленный дядя. — Магия — непредсказуема. Сейчас ты ее контролируешь, а через день — она тебя. Чтобы такого не происходило, нужно посещать школы. Ты ведь знаешь, что сейчас даже в крохотных деревнях маги открывают небольшие классы, чтобы не допустить магических взрывов от необученных, но одаренных детей?
Я о таком не слышала. Да и не могла, потому то старалась не общаться в теми, кто мог увидеть во мне одаренную.
— Краем уха, — еще раз солгала.
— Моя академия — не для тебя. Но раз уж обстоятельства сложились так, то у меня не остаётся иного пути. Чтобы защитить тебя и себя, я приму тебя в свою школу. В качестве единственного исключения, — он вздохнул. — Конечно, это заинтересует лорда Севелье, в этом даже нет сомнений. Но здесь, в Рейденской академии у него нет никакой власти, поэтому я спрячу тебя. Но ты должна мне пообещать делать все, что я скажу. Поняла?
— А если я не хочу учиться?
Мне не нравилось, что посторонний человек пытается решать, как мне жить дальше. Да, мама его любила, верила ему, направила меня сюда, но… Как выяснилось, я ничего не знала о ней, не интересовалась тем, чем должна была, и теперь расплачиваюсь за ее и свои ошибки.
— Лета, на тебе охранные амулеты. Уверен, что Арона поступила ы именно так, чтобы оградить тебя от неприятностей с прорывами. Но рано или поздно они разрядятся или ослабнут, и тогда ты столкнешься с чем-то пострашнее, чем твое упрямство.
Если все, что он говорил, было правдой, то я должна была немедленно соглашаться и идти учиться. Но мне так не хотелось этого делать, ограничивать свою свободу.
Учеба в академии! Когда-то я мечтала о таком, придумывала себе другую жизнь, зная, что она никогда не станет реальностью. И вот теперь у меня появилась возможность сделать сказку былью. А я боюсь…
Мамочка, ты сама направила меня к нему, значит, ты понимала, что меня ждет? И должна ли я принять судьбу, чтобы стать не просто бродячей травницей, которую может обидеть каждый, а магом со способностями?
— Вы мне поможете? — я посмотрела на дядю и вдруг поняла, что плачу.
Его лицо словно скрылось за туманной пеленой, которая состояла из моих слез и страхов.
— Да, милая. Наверное, мне не стоило быть таким упрямцем и раньше согласиться помочь. Я любил Арону, но слепая злость на нее и на ее ошибки, не давала мне мыслить трезво. Ведь я сам виноват, что не уследил, не помог ей, когда она нуждалась. Больше я такой ошибки не совершу.
Улыбнулась, вытерла слезы рукавом, впервые за долгое время расслабилась и прошептала:
— Спасибо.
Глава 9
— Столько всего нужно решить, — бормотал Ти Лорби, заполняя какие-то документы.
Конечно, он почти ничего не делал, буквы появлялись на бумаге сами, и я наблюдала за этим, как завороженная. Восторг! Чистый восторг, никогда такого не видела. Хотя, наверное, для профессионального мага в этом не было ничего особенного.
Но вдруг он замер, нахмурился, оторвался от документов и посмотрел на меня.
— Лета, мне придется внести имя в бумаги, — наконец, произнес он. — Твое имя. И тогда все вскроется. Но мы можем сделать по-другому. В тебе есть родовая магия, значит, проверка покажет, что ты мне родственница. Лета Ти Лорби вместо Лета Ти Муат. Так ты сохранишь все привилегии семьи Ти Лорби, от которых отказалась Арона. Это не так страшно, ведь фамилия, которую она взяла, сбежав из дома, чужая. В ней нет тех сил, которые бы могли помочь тебе в дальнейшем.
Я слушала его, и мне казалось, что мой новоявленный дядя пытается убедиться в этом не меня, а себя. Я-то не боялась изменить имя, потому что не вполне была уверена, что мое имя — именно то, что я получила при рождении. Мы так долго убегали, что я готова была поверить во что угодно.
— Я согласна. Но у меня есть одно условие.
Ти Лорби удивленно воззрился на меня. Кажется, раньше ему условий не ставили.
— Какое условие?
— Я буду жить, как привыкла. Вы не станете меня контролировать.
Дядя поджал губы, раздумывая над моими словами. Я уже приготовилась услышать решительный отказ, потому что с таким лицом согласия не выражают, когда он вдруг произнес:
— Вот мы с тобой спорим, а я совершенно не принял во внимание то, почему столько лет отказывался принять тебя, — он помолчал, собираясь с духом. — Видишь ли, Лета, моя академия… Она мужская.