По верхушкам елей горы Вермаут, с которой Лид не сводил глаз, то и дело пробегали сполохи далеких костров. Чуть позже раздался рык зверя. Но это была не условленная магдорнская черепаха.
Рычал сергамена – теперь Лид знал это.
ГЛАВА 6. ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ ПИННАРИНА
«Отличается исполнительностью и настойчивостью, граничащими с фанатизмом.»
О Пиннарин, колыбель Пенных Гребней Счастливой Волны!
Едва ли половине построек варанской столицы посчастливилось уцелеть. Но до Нового Ордоса по размаху разрушений Пиннарину было далеко.
К тому же, когда Эгин, Есмар и пятеро матросов, которым выпал жребий провожать Эгина в Пиннарин с целью получения гонорара, вошли в город через полуразваленные Южные ворота, самые ужасные картины катастрофы успели смениться менее ужасными.
Как обычно, больше всего досталось городской бедноте.
Кварталы Коричневого Кольца, некогда застроенные наспех двухэтажными домами из плохо обожженных кирпичей, рухнули при первых же толчках, погребая под собой многодетные семьи ремесленников, мелких торговцев, попрошаек, матросов.
Чертог Усопших тоже не выдержал натиска стихии. Поэтому трупы складывали штабелями на улицах.
Было холодно. И все равно в столичном воздухе витал тепловатый и сладкий душок тления.
Красное и Желтое Кольцо пострадали меньше, хотя и там многим зданиям пришлось худо.
Во дворце Сиятельной рухнуло два флигеля и провалились крыши многих других строений.
«Сиятельная, наверное, сейчас занята непростым вопросом: стоит ли четвертовать придворного архитектора из-за того, что обвалились два флигеля, или следует отменно наградить его за то, что обвалились всего два из восемнадцати?» – подумал Эгин.
Зато громада Свода Равновесия по-прежнему возвышалась над городом, кутаясь в кисею серого тумана.
Только гигантская двуострая секира на вершине Свода не устояла на своем месте и знаменитый голубой купол, под которым находился кабинет гнорра, потерял большую часть своего зловещего великолепия.
Впрочем, Эгин, который готовился к худшему, отсутствием секиры не впечатлился. Его волновали другие вопросы: где искать Альсима и жива ли Овель?
– Интересно, работают ли лавки? – поинтересовался Есмар, который после Нового Ордоса потерял способность дивиться картинам катастрофы, зато не забыл о своих планах быстрого обогащения.
Эгин не нашелся, что ответить. С таким же успехом Есмар мог спросить: «А где здесь можно найти померанцевые пластыри от мозолей?»
«Шилол бы тебя подрал, Альсим, вместе с твоими письмами», – в сердцах повторял Эгин, двигаясь по Желтому Кольцу. Он без устали корил себя за то, что ввязался в это дело.
Жилья на Желтом Кольце не нашлось.
«Значит, пойдем на Красное», – вздохнул Эгин. Он помнил, сколько стоит жилье с видом на дворец Сиятельной. Но ночевать на улице не хотелось.
Наконец Эгин решился и пристроил Есмара с пятерыми матросами в гостинице с многообещающим названием «Обитель блаженства».
Стены «Обители» пошли трещинами, штукатурка обвалилась, оконные стекла высыпались на мостовую. Воздушное отопление не работало. Но в целом гостиница производила впечатление сравнительно сносного жилья.
Судя по всему, так полагал не только Эгин. В дверях гостиницы он нос к носу столкнулся с двумя экзотически одетыми аристократами – не то северянами, не то наоборот настоящими магдорнскими южанами, которые, памятуя о предстоящем путешествии в «северный» Варан, вырядились с расчетом на местную дождливо-слякотную зиму.
Странная это была пара и даже нелюбопытный Эгин остановился, чтобы полюбоваться ею.
Среднего роста мужчина, в ярко-алом кафтане с золотым шитьем. Мужчина гордо нес свой живот, похлопывая по руке чем-то, напоминающим сложенный змееживой бич. Его спутницей была высокая женщина, чьи глаза лучились уверенностью и природной силой.
Женщина скользнула по Эгину невидящим взглядом – чувствовалось, что не замечать глазеющих на нее мужчин вошло у нее в привычку.
Вопреки своему величественному виду пара темпераментно переругивалась, да так негалантно и громко, что было слышно на всю улицу.
Переругивались они в столь высоком темпе, что Эгин разобрал одно-единственное слово, которое на харренском значило «полудурок, не понимающий на каком свете он находится». Кажется, так женщина называла мужчину.