– А что делать там будете?
– Ночевать, – удивил Володю капитан.
Володя хотел спросить у офицера, как это они будут спать на снегу, но не осмелился – может, это военная тайна.
Капитан вытер платком голову, надел шапку, еще раз оглянулся на лыжную цепочку и тронулся дальше.
Володя постоял, пока не проехали все военные. Их было – он сосчитал – тридцать шесть человек. Сколько это, рота или полроты, Володя не знал. Шли они, видимо, от самого города, где у них казарма. Путь этот нелегкий, более двадцати километров. Когда последних лыжников поглотил мрак, Володя стал на проложенную военными лыжню и пошел по ней. Лыжня, повернув в лес, завиляла между сосен, затем направилась в березовую рощицу, а проскочив ее, углубилась в еловые заросли. Там, на полянке, Володя и отыскал солдат. Они были заняты делом: одни натягивали палатки, другие топориками секли лапник и сносили к палаткам на подстилку, третьи собирали хворост для костра. Сержант щелкнул зажигалкой, зажег бересту и сунул ее в хворост. Костер взорвался пламенем, точно его полили бензином или насыпали пороха. – А, дачник, – сказал сержант, увидев Володю, – на ночлег с нами?
– А вы будете спать в палатках?
– А где ж еще?
– Замерзнете.
– Солдат, как тетерев, зароется в снег – и на всю ночь.
– Ну? – не поверил Володя.
– Вот тебе и «ну». А ты. знаешь, сколько у солдат шинелей?
– Одна.
– Три. Одну под бок кладет, вторую – под голову, а третьей укрывается.
Володя засмеялся, поняв, что это шутка.
Сержант помог поставить солдатам палатку, потом лопаткой начал забрасывать ее снегом – утеплять. Володе захотелось поработать, и он попросил у солдата лопатку. Тот охотно дал. Мальчик вместе с солдатами засыпал две палатки. Володя работал с радостью, потому что чувствовал: на него все обращают внимание. Его подбадривали, шутили с ним. Капитан похвалил и сказал, что надо зачислить парня в состав роты и взять на полное довольствие.
Когда были поставлены все палатки и утеплены снегом, разожжены три костра, капитан подал команду:
– Командиры взводов и отделений, ко мне!
Володя понял, что начинается нечто такое, ради чего солдаты и пришли сюда, понял, что теперь он тут лишний и нужно возвращаться домой.
На даче Володю ждала горячая картошка с солеными рыжиками и огурчиками, чай, заваренный малинником. Володя схватил рыжик – а он до того упругий, даже пискнул в пальцах – и бросил в рот. Хрустя грибом, сказал:
– У солдат был. Ночевать в лесу будут.
– В лесу? – удивилась Верочка.
– На снегу, – подтвердил Володя. – Им что: зароются в снег, как тетерева, и спят.
– Ой, – сказала Верочка, – холодно же!
– У солдат такая служба, – сказал отец. – Я когда служил, не раз ночевал в лесу зимой. Выедем на учение, всю неделю на морозе. И ничего, хотя бы насморк…
Поужинали, попили чаю, сидя на диване возле печки. Отец пошел кататься на лыжах. Он любил лыжные прогулки под звездным небом. Верочка заснула на раскладушке, а Володя улегся перед печкой на диване, подбрасывал в огонь дрова, слушал веселый гул пламени, треск углей: березовые поленья горели споро, стреляя искрами. От огня в печке дрожали отсветы на стенке и оконных стеклах.
На улице примораживало, стекла побелели, крючки на рамах покрылись густым инеем. Изморозь на стеклах очертилась в удивительные узоры: заморские пальмы, кактусы, разные кружочки и квадратики… Володя вспомнил солдат-лыжников и посочувствовал им: всю ночь на морозе без валенок и шуб, даже если бы у каждого на самом деле было по три шинели.
Так он и уснул с мыслью о солдатах и не слышал, когда вернулся отец. Снилось ему нечто удивительное, непонятное и страшное. Вначале звуки: та-та-та… От них становилось жутко, затем метание света и теней, треск, гул, сквозь который пробивались на короткое время плеск ручейка и соловьиные трели…
Потом мгновенно наступила тишина, стало светло и безоблачно. Перед глазами простерлось поле без конца и края, такое белое, что мигало в глазах, и он стоял посреди этого зимнего белого поля и глядел на кроваво-багровый диск солнца. Солнце, легкое, хрупкое, дрожало, дрожали его тонкие, как волосинки, лучики, точно оно чего-то боялось, ждало какой-то беды. Низкое небо давило собой солнце, тянуло его к земле. Оттуда, от солнца, предчувствуя беду, поспешно летели стаи черных птиц, открывая клювы, кричали, но крика их Володя не слышал. Убегали лисы, зайцы, белые с черными кончиками хвостов ласки, рогатые лоси.
Неслись вскачь, летели, точно по воздуху, не оставляя на снегу следов. А соловей сидел на ветке и, откидывая назад голову, открывал клюв. Но не пел.