– Вот так штука, – промолвил Борейко. – Паводком паром снесло.
– А как же в школу? – встревожилась Таня, и ее личико начало морщиться: вот-вот заплачет.
Солдат Борейко ничего не ответил, вылез из машины, сложил у рта ладони и крикнул на противоположный берег паромщику, который возился возле старенького «Запорожца»:
– Эй, эй, Павел Алексеевич!..
Паромщик выпрямился, показал рукой вниз по течению: там паром, сорвало водой.
– Вот так, гвардейцы, – подражая паромщику, сказал Борейко, покачал головой. – Понедельник, одним словом. До моста в объезд километров шестьдесят…
– Если через мост поедем, то опоздаем, – сказал Ваня. А что делать, назад ехать?
– Я хочу в школу, – заныла Таня, – у нас первый урок – математика.
– А потом экскурсия на фабрику, – вспомнил Ваня. – И физкультура сегодня.
– Неудачный день выпал, – вздохнул Борейко, – с самого утра, – и, про себя помянув этот понедельник недобрым словом, добавил вслух: – И ничего не поделаешь.
– Вертолетик бы сюда – и фыр-р-р через речку, – фантазировал Ваня.
– Или на метле, как баба-яга, а? – подделался под его тон Борейко. – На этой метле, с которой весь день дневальный ходит, – добавил он.
Борейко топтался возле машины, хмурый, даже сердитый, и морщил свой широкий лоб. Что делать? В объезд? Дети опоздают на два урока. Вернуться домой – пропустят целый день. Да и завтра, неизвестно, притянут ли паром на место.
Тем временем паромщик влез в «Запорожец» и начал перегонять его на теневую сторону дома. Переднее стекло «Запорожца» вспыхивало на солнце, как луч прожектора, так ярко, что Борейко даже глаза закрыл. Паромщик вел «Запорожец», а стекло машины – слепящий луч – мигало, дрожало, то гаснуло, то снова било в глаза и слепило. Даже после того, как автомобиль был поставлен к стене дома, некоторое время в глазах Борейко продолжали вздрагивать желтые круги, и он несколько раз крепко сжимал веки, чтобы их отогнать.
И тут Борейко словно озарило. «Вот так фокус!» Он вспомнил ночную стрельбу до мельчайших подробностей, каждое свое движение, каждое действие: изготовку, обнаружение цели, наводку прицела. Без прежней досады, обиды и злости на себя вспомнил он и почувствовал, как радость и успокоение приходят к нему впервые за последние два дня.
«Вспышка подсветки цели – и слепота. А я смотрел на подсветку. Две-три секунды, но меня же ослепляло, и я опаздывал с наводкой. Боялся, что цель исчезнет, и торопился нажать на спуск. И второпях промахнулся».
– Ура! – совсем неожиданно для детей крикнул он. – Эврика! – И хлопнул в ладоши. Вспугнутая сорока вспорхнула с ветки березы. – Лодка есть? – прокричал Борейко паромщику.
Павел Алексеевич закивал, головой, показывая, что лодка есть, но он не берется перегонять ее одной рукой, на такой быстрине не справится.
– Ничего, гвардейцы, – сказал детям Борейко весело и возбужденно. – Выход найдем. Что это за солдат, который не найдет выхода. Верно, Ваня? У солдата безвыходных положений не бывает. – И, возвращаясь к разгаданной причине своей неудачной стрельбы, снова хлопнул в ладоши: ай да «Запорожец», ай да молодец, что подсказал…
Борейко начал расстегивать на гимнастерке пуговицы :
– Тепло сегодня, правда, Ваня?
– Солнце греет, – согласился мальчик.
– И купаться можно. Хочу искупаться. Не хотите вместе со мной?
– Ой, что вы?! – воскликнула Таня, будто ее силком уже тащили в реку. – Вода ж холодная.
Борейко снял ремень, положил его на капот машины.
– Теплое солнышко. Бабье лето, – сказал он.
Паромщик что-то крикнул и рукой показал вверх по реке. Они посмотрели туда и увидели лося на том берегу. Лось вышел из кустарника, приблизился к берегу, остановился. Стоял величественный, сильный лесной великан, ветви его рогов выразительно очерчивались на фоне неба, а'горбатая морда покачивалась, будто лось о чем-то раздумывал и никак не решался сделать то, что задумал. А собирался он, конечно, переплыть реку. Он ступил по колено в воду, попил немного, постоял, вошел еще глубже, почти до самых ушей, и поплыл. Плыл он быстро, из воды торчала его рогатая голова и горбатая морда. Лось фыркал. Течение сносило его вниз, сюда, к машине, и Борейко сказал, что зверь выйдет на берег недалеко от них. Добравшись до мелкого места, шагах в двадцати от машины, лось встал на ноги, немного постоял, тяжело раздувая бока, весь блестя от влаги, будто его завернули в целлофановую накидку. Вода стекала с его шерсти, рогов и звучно булькала в реку. Ударив копытом по воде, лось поднял голову и гордо пошел к людям.
– Лось, лось! – позвала зверя Таня.