– Стой! – бросился наперерез Васильцев.
А они мчались, пригнувшись к лошадиным гривам. Мальчишек еще больше распалило это неожиданное препятствие.
– Там бомба!
Не остановились. Не услышали и не поняли. А может, подумали, что лейтенант тоже включился в их игру.
Васильцев рванулся к бомбе. Бежал впереди лошадей. Топот их точно бил по голове. Спиной чувствовал теплое конское дыхание. Десять, пять, три шага осталось… Зеленоватый дымок почти подобрался к запалу. Васильцев успел еще сделать шаг, успел схватиться за шнур… Детонатор щелкнул в воздухе…
Какая же тишина стояла вокруг! От нее звенело в ушах. Кони, промчавшиеся мимо, будто летели в воздухе – стука их копыт он не слышал.
Тяжело дыша, подбежал Куприянчик. На нем лица не было. Это он не углядел, как проскочили сюда мальчишки…
Васильцев сел на траву и долго глядел вслед коням. На фоне багрового неба кони тоже были багровыми. Вот они обогнули кустарник и скрылись.
Лейтенант лег. Земля была теплая – нагрелась за длинный июльский день. Остынет она не скоро. Даже в полночь, если пройти босиком, почувствуешь ее теплоту…
Вечером Васильцев, приехав в город, пошел на почту и заказал разговор с матерью. Сидел и нетерпеливо ждал вызова. Ему надо сказать матери очень многое, успокоить ее. Ведь все беды материнское сердце предвещает заранее. Вот и сегодня утром она, почувствовав возможную беду, подала свой голос, предупредила, чтобы был осторожным.
Все скажет он матери, все добрые сыновьи чувства выскажет в этом телефонном разговоре. И непременно приедет к ней хотя бы на день, отпросится у начальства…
МЕЧТА О МОРЕ
Почти целый месяц корабль был на учениях, один на один с морем, бурным и злым, болтался на волнах, которые всей своей мощью обрушивались на его борта, били и били с тупым упрямством. И дождь почти не переставал лить весь месяц – затяжной, мелкий, промозгло-противный. Люди, сутками несшие на корабле напряженную вахту, под конец устали до предела.
В базу корабль вернулся вечером. А назавтра, как бы раскаиваясь, погода подарила морякам чудесное утро, солнечное, горячее, безветренное, с чистым голубым небом.
Часть экипажа командир разрешил уволить на берег. Ушли в увольнение и все курсанты Военно-морского училища, проходившие стажировку на корабле. Большинство направились в город, а курсант Кузьмен-ко с пятью своими друзьями решил отдохнуть на лесном берегу бухты. Усталость и напряжение, которые еще остались после месяца плавания, легче снять в тишине и безлюдье, чем в городской сутолоке. Они сели в шлюпку и пошли к берегу. Кузьменко сел за руль, четверо-за весла. Шлюпка шла легко, море было гладкое, без единой морщинки, оно только тихо вздыхало, выпучиваясь невысокими покатыми буграми.
Моряки спешили, на весла налегали изо всех сил, каждому хотелось после долгой болтанки скорее ступить на землю, почувствовать ее незыблемую твердь.
– Еще, взяли! – командовал Кузьменко и рывком, всем корпусом подавался вперед. – Ну-ка, взяли!
Берег приближался, низкий, зеленый, заросший густым кустарником и невысокими слабыми деревцами. На самой кромке берега лежали огромные белые валуны. Когда нос шлюпки, шурша о желтый песок и гальку, ткнулся в берег и остановился и курсанты сняли с уключин весла, Кузьменко сказал:
– Отчаливаем в восемнадцать ноль-ноль. Прошу не опаздывать. – Первым встал и сошел на берег.
Шлюпку подтянули на сушу повыше, привязали к камню и начали раздеваться. Кузьменко купаться в этом месте не стал. У него было свое, любимое место. Он пошел дальше вдоль берега. Вода с тихим шепотом брызгала на ботинки, оставляя на них прозрачные, похожие на росу капли. Сочно пахло травой, цветами, пашней. Вдали невысокие плоские горы на фоне голубизны неба казались клубами сиреневого дыма. Нагретый солнцем воздух струился, словно стекали с неба тоненькие дождевые нити.
Курсанты с криком и хохотом уже плескались в воде, а Кузьменко все шел по берегу туда, где двумя рукавами вливалась в бухту река. Сюда он уже два раза приходил, когда удавалось получить увольнение.
Он шел, ступая широко и твердо, как на палубе во время качки, – все еще не верилось ему, что он уже на земле. Весь насыщенный напряженными событиями прошедших дней, Кузьменко жил ими и сейчас, жил, конечно, подсознательно, помимо своей воли. Ему еще чудились команды, грохот матросских ботинок по железному трапу, гремели в ушах залпы орудий главного калибра. Звенело в голове после залпов… И Кузьменко, желая как можно скорее отвлечься, побежал, стараясь движениями и физическими усилиями настроиться на отдых. Он вскакивал на валуны, а оттуда, приседая, спрыгивал на песок, хватал в руки камни, бросал их в воду, уклоняясь от брызг. И вскоре отошел, расслабился, успокоился, лег на траву.