- Вы узнаете, что прибыли, когда подойдет враг, но не ранее, - объяснил майор и попросил ведро воды для лошади.
Штаб бригады разбил палатки, но никто в полках не обременял себя подобной роскошью. Легион Фалконер вступил в войну с тремя фургонами палаток, но теперь остались лишь две, и обе были оставлены для доктора Дэнсона. Солдаты привыкли сооружать себе шалаши из веток и дерна, хотя в этот теплый вечер не было нужды делать убежища от непогоды. Рабочие партии рубили лес для походных костров, другие принесли воду из ручья в миле от лагеря.
Некоторые из солдат опустили ноги в ручей, пытаясь смыть грязь и кровь сегодняшнего перехода. Четверо провинившихся поили ломовых лошадей, тащивших повозки с боеприпасами, закончив, они принялись наматывать круги вокруг лагеря с свежесрубленными стволами на плечах. Они шатались под их тяжестью, сделав десять кругов вокруг Легиона - в этом заключалось их сегодняшнее наказание.
- В чем они провинились? - поинтересовался у Старбака лейтенант Коффмэн.
Старбак бросил взгляд на жалкую процессию.
- Лем Пирс напился. Мэттьюз продал патроны за пинту виски, а Эванс угрожал ударить капитана Медликотта.
- Жаль, что не ударил, - вмешался сержант Траслоу. Дэниел Медликотт был мельником из Фалконера, где приобрел репутацию прижимистого человека, у которого водились деньжата, хотя весной, во время выборов полевых офицеров, он разбрасывался налево и направо обещаниями и виски, лишь бы его повысили с сержанта до капитана.
- А вот в чем провинился Трент, не знаю, - закончил свою речь Старбак.
- Абрам Трент - просто сифилитик и сын шлюхи, - сказал Коффмэну Траслоу. - Он стянул у старшины Толливера какую-то провизию, но наказали его не за это. Его наказали, парень, потому что поймали.
- Сейчас ты слушаешь Писание на лад сержанта Томаса Траслоу, - обратился к лейтенанту Старбак. - В десяти заповедях сказано - укради, но не попадайся, - Старбак усмехнулся, но потом зашипел от боли, уколов большой палец иголкой. Он пытался пришить подметку правого ботинка, для чего взял взаймы одну из трех принадлежащих роте драгоценных игл.
Сержант Траслоу, сидевший с другой стороны от костра, напротив обоих офицеров, посмеялся над усилиями капитана.
- Хреновый из вас сапожник.
- Я никогда и не претендовал ни на что другое.
- Вы сломаете чертову иголку, если будете так давить.
- Хотите сделать это вместо меня? - спросил Старбак, протягивая сержанту незаконченную работу.
- Чёрта с два, мне не платят за починку ваших башмаков.
- Тогда заткнитесь к чертовой матери, - сказал Старбак, пытаясь продеть иглу через одну из дырок, оставшихся от старого шва в подметке.
- А поутру всё равно моментально порвется, - заявил Траслоу после короткого молчания.
- Нет, если я сделаю всё как надо.
- И речи быть не может, - возразил Траслоу. Он вытащил кусок табака и заложил его за щеку. - Нужно предохранить нитку, ясно? Чтобы она не терлась о дорогу.
- Я этим и занимаюсь.
- Неа, не этим. Вы просто сшиваете вместе части ботинка. И слепой без пальцев сделал бы это лучше.
Лейтенант Коффмэн нервно прислушивался к разговору. Ему сказали, что капитан и сержант - друзья, вообще-то, что они стали друзьями, с тех пор как северянина Старбака послали, чтобы убедить ненавидящего янки Траслоу покинуть свою ферму в горах и вступить в Легион Фалконера, но Коффмэну эта дружба казалось весьма странной, раз ее выражали с подобным взаимным презрением. Теперь грозный Траслоу повернулся к нервному лейтенанту.
- Настоящий офицер, - признался он Коффмэну, - должен иметь черномазого для шитья.
- Настоящий офицер, - отозвался Старбак, - выбил бы из вашей пасти все гнилые зубы.
- В любое время, капитан, - расхохотался Траслоу.
Старбак завязал на нитке узел и критически осмотрел свою работу.
- Не идеально, - признал он, - но сойдет.
- Сойдет, - согласился Траслоу, - пока вы не будете в нем ходить.
Старбак засмеялся.
- Чёрт, через пару дней мы будем сражаться, и тогда я достану пару новеньких ботинок янки, - он осторожно натянул починенный ботинок на ногу и был приятно удивлен, что подошва не оторвалась немедленно.
- Прям как новенький, - сказал он и зажмурился, но не из-за ботинка, а потому что по лагерю разнесся истошный крик. Вопль внезапно оборвался, и через некоторое время донеслись печальные завывания.
Коффмэн выглядел испуганным, потому что звук словно бы исходил от человека, которого пытали. Так оно и было.
- Полковник Свинерд, - объяснил сержант Траслоу новичку-лейтенанту, - лупит одного из своих ниггеров.