— Хер бы на него, на этого лейтенанта. Пройдем без остановки и все дела!
Берг возразил:
— Если этот Тарген ночью не спит и для чего-то нас ожидает, он вряд ли угомониться если мы проедем мимо. Тут же побежит докладывать в Новогарьеву. А там штаб дивизии. И войск — не один комендантский взвод. Вдруг он своим докладом всех там переполошит?
Я же напряженно думал. Хотя чего тут думать, при полном отсутствии информации? Есть только голимый факт — менее чем через час, встречи с нами ожидает какое-то немецкое мурло. И даже интуиция, сволочь такая, молчала словно рыба. Вовсе некстати вдруг вспомнился анекдот про ковбоя, который постоянно слушался советов своего внутреннего голоса. Что характерно — кончил он плохо. Ощущая себя тем самым ковбоем, плюнул на заткнувшуюся интуицию и попробовал уточнить:
— Евгений, а что он вообще может такого ляпнуть, что в Новогарьевке все вдруг перевозбудятся и поднимут кипеж? Ну, хоть приблизительно?
Барон задумался на несколько секунд и признался:
— Даже вот так сразу и не скажу. Но привык, на войне, всегда предполагать худшее. Вот душа как-то не на месте из-за этого послания…
Я буркнул:
— Она у тебя не на месте, потому что ты в два укуса сожрал половину пирога хлебосольного Комаровского, а теперь бурчишь животом. Предусмотрительный старик первым занял санузел, вот ты и волнуешься, да предполагаешь худшее…
Гришка на это хохотнул, а барон прищурился:
— Ну а сами-то, как считаете, чем нам это может грозить?
Махнув рукой, предложил:
— Давай мыслить логически. Ответное послание пришло не сразу, а где-то через полчаса после нашего сообщения. Можно предположить, что летеха до этого где-то мирно дрых. Но люди знали, что он ожидает БП. А тут вдруг сообщение, что бронепоезд проедет станцию не утром, а ночью. Поэтому, пока его нашли, разбудили и получили указания, вот и прошло время. Мог он опоздать со своей телеграммой? Вполне мог. Нам ведь эту ленту вручили за пару минут до отправления.
Евгений уныло вздохнул:
— Но он успел. Да и я в журнале расписался. Если бы унтер опоздал, то он бы отстучал, что адресат выбыл. Тогда бы и вопросов не было…
Я разозлился:
— Их и сейчас нет! Может этот хмырь, с нами посылку передать хотел? Или обер лейтенант просто знакомый нашего гауптмана и возжелал с ним накоротке переговорить? В любом случае, ничего важного и срочного там быть не может. Не свежий же приказ командования он нам всучить желает?
Берг ехидно сощурился:
— В том то и дело! Связи с Дьяково нет с восемнадцати часов. Вполне может быть, что это курьер с приказом для БеПо. И был выслан после потери связи. Заночевал на станции. А тут сообщение, что идет бронепоезд. Вот он и предупредил, чтобы остановились.
Цыкнув зубом, я констатировал:
— Вот сука! — но потом взял себя в руки — Все складно, кроме звания. Целый обер-лейтенант курьером? Ладно — БП по документам проходит как отдельная воинская часть. Считай — отдельный дивизион. Только один хрен, для курьера из штаба дивизии в штаб дивизиона, звание высоковато… Да и в любом случае, нам на вокзале светиться не резон. Поэтому, Обилово проходим без остановок.
Гриня кивнул:
— Это верно! Сразу ведь так предлагал!
Я же, поймав какое-то озарение, повернувшись к Женьке, продолжил:
— Но офицерский ночной подъем, надо как-то компенсировать. Уважение так сказать проявить. Поэтому, бери конверт, бумагу и пиши письмо.
Тот поднял брови:
— Какое письмо? Кому?
— Обер-лейтенанту Таргену. Вон стоит машинка, поэтому напечатай, что в связи со служебной необходимостью, бронепоезд не может сделать остановку в Обилово. Все возникшие вопросы он нам может задать нам в Новогарьевке. И еще — там, среди бумаг есть образцы подписи Фольге. Потренируйся, чтобы твоя подпись была похожей. Поставь печать бронепоезда. В ящике я видел сигнальную ленту. Надо закрепить ее к конверту и выбросить на ходу, на перроне.
После чего, подняв глаза к потолку вагона, сделал «от локтя», прорычав:
— Хрена лысого мне хоть кто-то задумку сломает!
Трофимов, на этот рык среагировал уважительным «Ого!», а Берг, по-моему, хотел перекреститься, но быстренько передумав, уселся за печатную машинку.
Само письмо барон наваял без задержек, а вот подпись у него все никак не получалась. Со словами — «даже фармазона из тебя толкового не выйдет» пришлось взяться за дело самому и минут через пятнадцать проб, клякс и помарок, мы имели на руках чистенький официальный документ.
А еще через полчаса, состав начал сбавлять скорость перед станцией. Благо телефонная связь как между вагонами, так между вагонами и паровозами работала на отлично. Поэтому я приказал не лететь на всех парах, а идти на этом участке где-то десять-пятнадцать километров в час. Просто опасался, что вдруг зафинделю наш пакет в лоб ожидающему лейтенанту и он оскорбиться. А так — культурно сброшу под ноги ну и плюс из-за небольшой скорости, послание потоком воздуха не сдует.