А еще через три дня пришла телеграмма от Жилина. Поначалу я думал, что это «кожаные», с невиданной скоростью успели добрались до Москвы и принялись там плакаться. Но оказалось, всё не так. В послании говорилось, что товарищ Жилин И.Н. на время выздоровления вождя становится ВРИО председателя СНК. И в связи с государственной необходимостью, командиру отдельного Краснознаменного батальона морской пехоты, надо со всей возможной скоростью, прибыть в столицу. Батальон при этом, остается в месте расположения.
Еще раз перечитав текст, передал ленту Лапину. Тот, пробежал ее глазами и удивленно-радостно спросил:
— Это что же получается — товарищ Жилин стал главой правительства? Вот это да!
Я кивнул:
— Выходит так. Но это временно. Пока Владимир Ильич от ранения не оправится. Меня другое интересует — что там такого случилось, из-за чего срочно в столицу вызывают?
На что Кузьма резонно возразил:
— Если бы что-то случилось, то весь батальон дернули. Но требуют лишь тебя. — а немного подумав, продолжил — Возможно, Иван Николаевич хочет сообщить что-то настолько секретное что даже шифрованному телеграфу доверить нельзя. Вспомни, обычно он сам приезжал, а теперь видишь — стал ВРИО председателя СНК. Сейчас уж ему точно не до поездок.
Обдумав ответ, пришлось согласится:
— Скорее всего так и есть.
Комиссар же, сразу внес рацпредложение:
— Может, с собой, первый взвод у Данилова возьмешь? На всякий случай. Ведь на путях чёрти что творится.
Я съехидничал:
— А чего сразу не роту? На фиг. Десятка охраны, выше крыши хватит!
И отбив ответ, в котором говорилось, что товарищ Сварогов сегодня же постарается выехать, мы пошли в горсовет договариваться насчет какой-нибудь посудины, который отвезет меня на материк.
Транспортное средство нашлось быстро. Потом, правда, пришлось возвращаться на узел, чтобы дать сообщение Фрунзе. Но оказывается, он уже был в курсе, что я убываю в столицу. После чего вернулся в батальон и стал раздавать распоряжения, писать приказы и инструктировать Буденного, который, пока командир будет гулять по злачным местам первопрестольной, оставался за старшего. Замом к нему шел Михайловский. Заодно озадачил всех ротных. И сразу после обеда, стоя на палубе или маленького корабля, или большого катера (но с пушкой) глядел на удаляющийся крымский берег.
Солнце, слепя глаза, играло бликами на мелких волнах, а в голове постоянно крутилось — все ли я сделал и ничего ли не забыл? Оказывается, за эти месяцы прирос к батальону и теперь испытывал ощущения папаши, который вдруг оставил вроде вполне самостоятельного, но не совсем разумного ребенка, без присмотра. Хотя понимал, что волнуюсь совершенно зря (там и Семен, и комиссар, и ротные) но вот поделать ничего не мог.
Только долго переживать мне не дали так как нарисовавшийся рядом морячок, уважительно сообщил, что капитан корабля приглашает пассажиров в кают-компанию, на чаепитие. Подозревая, что чаек может оказаться адмиральским (ну дык — морское гостеприимство!) улыбнулся и кивнув, пошел следом за провожатым.