Честно говоря, его сексуальные, в смысле политические предпочтения, мне были глубоко по барабану. Главное, чтобы подсобил. А там пусть хоть весь искривиться. Тем более, что сейчас мы действуем против немцев и по логике, любой гражданин страны должен стремиться помочь в борьбе с оккупантами. Невзирая на собственные цветовые предпочтения. Но Геннадий Поликарпович, очевидно считал по-другому, так как на мои запросы он категорично выдал, что ни вагонов, ни паровозов на станции нет. Вот нет и все тут. И угля нету. Может предложить лишь дрова. Правда, они несколько подгнившие, но уж чем богаты…
Его помощник при этом лишь вздыхал, глядя куда-то в сторону. Очевидно, что Тучнов здесь всех держит в ежовых рукавицах, поэтому при нем подчиненные предпочитают помалкивать. Я уже было собрался выставить начальника вон и плотно поговорить с его замом, как распахнулась дверь, а на пороге появился сияющий комиссар. Щурясь в свете керосинок (во дворе уже были густые сумерки) Лапин объявил:
— Нашел! В депо сейчас стоит два паровоза! У оного крышка котла снята, а второй на вид вполне целенький! И теплушки за забором видел. Штук пять.
Я вопросительно посмотрел на Тучнова, но тот лишь бровью повел, лениво пояснив:
— Это подвижной состав, находящийся на плановом ремонте. И паровозы, и вагоны. Поэтому вам было сказано, что ничего нет. Просто не уточняя насчет того, что ремонтируется.
Нутром чувствуя, что этот хмырь в чем-то врет, вежливо поинтересовался:
— Возможно ли как-то ускорить ремонт? Понимаете, нам очень нужны эти вагоны и паровоз. В противном случае, шансы перегнать трофейный бронепоезд в расположение наших войск, будут исчезающе малы.
Начальник, чуть прищурившись уточнил:
— Говоря — наших войск вы имеете в виду красные отряды?
Не став уточнять различие между отрядами и той силой что советы собрали под Таганрогом, я кивнул. А Геннадий Поликарпович, вздохнув с фальшивым (это я точно ощутил) сожалением, развел руками:
— Поверьте, всем сердцем желаю вам помочь, но плановый ремонт обычно длится от десяти дней, до двух недель. Даже прилагая все силы, быстрее чем за неделю, нашим ремонтникам не справиться. Но, насколько я понял, столько времени вы ждать не сможете?
Во дает! Так рисково и тонко троллить «лапотников» не каждый решиться. Ишь ты — подождать. Понимает ведь, гад, что у нас задница горит и каждый час на счету. Но формально поводу к придиркам не дает. Ладно… значит будем воздействовать по-другому. Уныло глядя на собеседника, я согласился:
— Не сможем… — и уже совсем другим тоном обратился к комиссару — Угольные склады проверили?
Лапин кивнул:
— Да. Нашли один почти полный, так что насчет топлива можно не волноваться.
Все, попался козлина! В принципе я и не сомневался в наличии нормального топлива на станции. Сюда целый немецкий PZ пригнали и что, его дровами кормить станут? Ага — сейчас! Поэтому, когда важный начальник ляпнул что у него нет угля, я внутренне возрадовался, но виду не подал. Зато теперь, он у меня на крючке и можно давить саботажника без оглядки.
В общем, когда я после слов комиссара глянул на Тучнова, тот, откинулся на спинку так, что стул протестующе затрещал. Трофимов же, взглядом себя не ограничил и пойдя красными пятнами зашипел:
— Только дрова, говоришь? И те гнилые? Да я тебя, сука…
Гришка уже потянулся к пистолету, поэтому пришлось вмешаться:
— Отставить! — и глядя в переносье побледневшему начальнику станции, размерным тоном продолжил — Судя по всему, из опасения, что красные могут применить этот бронепоезд против белых, вы предпочли, чтобы он вообще остался у немцев. Если первое опасение я еще могу понять, то второе желание неприемлемо. Более того — преступно. В военное время это называется «саботаж» и карается без жалости. Поэтому сейчас мы возьмем пленных машинистов и пойдем в депо. Не желают русские своим помогать, значит помогут немцы! Эти парни очень жить хотят, поэтому, будут стараться изо всех сил. И если у них получится завести паровоз, то я лично присобачу тебя к передней тележке и поедешь ты как свадебный пупс, до самого Таганрога. По пути нам наверняка предстоят бои, так что не обессудь — что доедет то доедет! Если паровозы действительно в хлам, займемся чисто вагонами. За каждый найденный целый вагон, буду стрелять тебе в ногу. Патроны у меня девять миллиметров, с хорошим останавливающим действием. Поэтому ты вряд ли выдержишь больше двух-трех попаданий. Сдохнешь от болевого шока.
Помощник начальника, после этих слов икнул, а я, глядя как по щеке Тучнова, несмотря на прохладный вечер, одна за другой побежали капли пота, продолжил: