— Есть альтернатива. Ты сейчас выворачиваешься наизнанку и через три часа, мы перед собой видим паровоз с двумя вагонами и цистерной. Тогда я тебя просто отпускаю домой. Твое решение?
Уже вовсе не блестящий, а какой-то внезапно помятый Геннадий Поликарпович, молитвенно сложил руки:
— Позвольте, но у нас действительно нет цистерн! Совершенно!
Покладисто кивнув, я откорректировал:
— Тогда две платформы на которые нагрузят бочки с водой. Платформы блиндировать шпалами, чтобы нам бочки пулями не пробили. И еще — тот паровоз, что в депо, он на ходу? И теплушки нормальные?
Начальник потерянно кивнул, поясняя:
— Овечка[3], действительно была в ремонте. Только завтра должна выходить на ходовые испытания… Ну и в вагонах, необходимо смазку поменять. — тут он вскинул на меня начавшие косить глаза и практически возопил — Но ведь для подготовки всего этого нужны люди! Специалисты! Да и бочки… У нас же не бондарная мастерская!
Я согласился:
— Конечно. Вот вы и соберете нужных людей, и необходимые материалы. В помощь вам определят конвой, а у вас будет целых три часа для сдачи работ. И мой вам совет — не теряйте времени!
Тучнов после моих слов подскочил и ломанулся было на выход, так что пришлось придержать внезапно воспылавшего трудовым энтузиазмом начальника. Как и обещалось — к нему был приставлен конвой в составе половины отделения. И чтобы сам Геннадий внезапно не растворился в ночной тьме, и чтобы вопросы ему помогали решать, если кто-то где-то заартачится. Помощник, что характерно, не бросил шефа в беде, а удалился вместе с ним.
Трофимов же, лишь сплюнул вслед поблекшему повелителю семафоров и, закуривая, с чувством сказал:
— Чур, но ведь это же враг! А ты его отпустить пообещал. Как же так? Такого ж не переделать. Он до конца своих дней нам гадить будет. Шлепнуть гада и вся недолга!
Я вздохнул:
— Согласен — враг. Но как сказал один умный человек: враг со временем может стать другом. Или враги будут мешать друг-другу. А мертвец, он бесполезен…
Гриня от неожиданности закашлялся и сморщив лицо, произнес:
— Вот ты иногда как скажешь… Но спорить готов — этот господинчик, точно другом не станет… — после чего, задумчиво затягиваясь, продолжил — Интересно, на что он вообще рассчитывал, когда нам про паровозы и уголь, турусы на колесах разводил?
Вместо меня, ответил комиссар:
— На нашу лень и некомпетентность. Тут ведь рядом два склада почти пустыми стояли. Так — только дров немного. А который с углем, он самый дальний отсюда. Мы пока до него через рельсы топали, чуть ноги в сумерках не переломали. Поленились — ничего бы и не нашли. Ну и еще начальник не учел, что немецких машинистов для проверки транспорта задействуем. Мы то сами в паровозах ни бум-бум, поэтому он смело говорил, что они не в порядке. Как проверить? Только если искать местных рабочих-ремонтников. А где их искать, когда уже ночь во дворе? Кто нам их адрес подскажет? И если даже подскажет — пока их еще найдем… Да вроде и смысла не было Тучнову нам врать. Так что для себя, этот человек все правильно рассчитал.
Гришка припечатал:
— Гнида он! Командир, может, все-таки, к стенке контру?
Я отрицательно качнул головой:
— Не выйдет. Ему жизнь обещана, если ко времени управиться. Да и вообще — расстрел гражданских без суда и следствия, очень сильно скажется на нашем имидже.
— На чем?!
Сделав значимое лицо, я поднял палец и учительским тоном произнес:
— Образно говоря — светлый облик пламенного революционного бойца от этого сильно пострадает. Сейчас мы кто? Правильно — беззаветные борцы за дело революции и люди, воюющие с немецко-фа… э-э-э… с немецкими оккупантами. Вот народ к нам и тянется. Даже те, кто до этого колебался. А начни мы расстреливать налево-направо, потеряем их поддержку. Понял?
Трофимов на какое-то время задумался, а потом неожиданно выкатил претензию:
— Знаешь, Чур, когда ты начинаешь говорить словно комиссар, про «беззаветных бойцов» или «светлый облик» нутром чую, что ехидничаешь. У него это от души получается, а ты явно что-то другое имеешь ввиду.
Я отмахнулся:
— Просто пафоса не люблю, поэтому и ёрничаю. А насчет «к стенке», объясняю на пальцах — если мы начнем стрелять всех, кто нам не нравится, то в глазах людей, ничем не будем отличаться от бандитов. Не взирая ни на какие лозунги. А это тупо обидно. Да и чревато нехорошими последствиями. Поэтому, надо придерживаться правил. Все-таки мы государственные люди, а не романтики, мля, с большой дороги…