Меч — это не игрушка, а поединок — не игра.
Нэк беспомощно оглянулся в поисках Нэми.
— Какой ужас! — прошептала она.
Но она не винила его. В вопросах особой важности она никогда не пыталась спорить с братом.
— Но думаю, ты выиграл. Теперь ты мужчина. Вот возьми, я принесла это для тебя из хижины.
Девочка подала Нэку золотой браслет, символ мужественности.
Нэк со слезами пал на сестрину грудь.
— Браслет не стоил того, — сквозь всхлипы простонал он.
Чуть погодя Нэми вытерла его лицо платком, и Нэк надел на руку браслет.
К счастью, Хиг не умер, и торжество не было испорчено. Старания всё-таки того стоили. Хига отвезли в больницу к ненормальным и там, по слухам, он скоро поправится. Нэк принялся повсюду расхаживать с бесценным браслетом на левом запястье, с гордостью ощущая приятную тяжесть золота на руке, принимая поздравления соседей и друзей и ощущая себя настоящим мужчиной. Особую благодарность он получил от Нэми, которая призналась, что интрижка с выскочкой Хигом совсем её не прельщала, и она была даже отчасти рада тому, что с этой стороны всё расстроилось. А своего посвящения в женщины она может подождать — и даже несколько недель, если будет нужно!
В честь появления нового мужчины, то есть в честь Нэка, был устроен праздник, где он официально назвал своё теперешнее имя, которое было должным образом отмечено на специальной доске, имеющейся в каждой хижине, для того чтобы ненормальные могли внести это имя в свои записи. К сожалению, среди гостей праздника не нашлось свободной девушки подходящего возраста, и поэтому Нэк не смог получить всё, что ему по традиционному праву мужчины теперь причиталось. Но это праздника Нэку не испортило, потому что, по правде говоря, он испытывал лёгкий испуг перед этой частью своих новообретённых прав и, насколько он знал, его сестрёнка Нэми тоже относилась к подобному с опаской. Мужчина против мужчины в кругу — к этому он стремился всей душой. А мужчина и женщина в постели… это могло подождать.
В разгар праздника Нэка попросили спеть, и он спел, и его весьма приятный голос доставил удовольствие всем без исключения. Нэми пела вместе с братом, искусно сплетая своё контральто с тенором Нэка. С момента получения Нэком из её рук браслета они перестали быть братом и сестрой — но кровь не водица и родственные узы не разрубишь одним ударом меча.
Через несколько дней Нэк оставил свою семью и отправился в поход, как и следовало мужчине. В долгий-предолгий поход без определённой цели. Как ожидалось, в походе он будет сражаться, оттачивать своё мастерство воина, встречать женщин, вручать им свой браслет и со временем приобретёт опыт зрелого мужа. Нэк мог вернуться через год, а мог не вернуться никогда, нить его жизни должна была обрастать событиями и подвигами, дабы любой из кочевников мог уважать в нём выдающуюся индивидуальность. «Сыном Нэма» он больше не был. Он стал воином.
Момент прощания был обставлен с особой торжественностью, подобающей подобному славному событию, и Нэк, у которого и без того от мыслей о том, что он расстаётся с отцом, матерью и сестрёнкой Нэми и может быть навсегда, с вечера в горле стоял ком, чуть не расплакался. Увидев слёзы в глазах у Нэми и заметив, что губы её дрожат, Нэк, для того чтобы тоже не расплакаться, повернулся и скорее зашагал прочь, думая о том, как он любит свою сестру и какая она красивая. Всё было хорошо.
Так он начал свой поход. Хижины в этой части страны встречались не реже чем через каждые двадцать миль, и пройти это расстояние за светлое время дня не составляло труда, если идти не останавливаясь. Но идти мерно и целеустремлённо Нэк не мог, потому что всё вокруг было ему в диковинку: изгибы и повороты тропы, незнакомые, поскольку раньше он никогда их не видел, равнины, чередующиеся с лесами и, конечно, редкие встречные воины. И к тому времени, когда он наконец толкнул дверь первой на своём пути хижины, уже давно стемнело.
Ночь он провёл в полном одиночестве, потому что в этой хижине никого не оказалось. Нэк приготовил себе ужин, воспользовавшись кухонной утварью и запасом продуктов, которые неизменно поставлялись в хижины ненормальными. Именно ненормальными: их называли так потому, что их поступки были лишены здравого смысла. У ненормальных было оружие, но они им никогда не пользовались, было много отличной еды, но они её отдавали кочевникам, а в удобных хижинах, которые ненормальные строили всюду, где только можно, сами они никогда не жили. У ненормальных было заведено набивать эти хижины всякой всячиной — полезными вещами, которые мог взять оттуда любой прохожий. И если кто-то забирал из хижины всё подчистую, ненормальные без возражений через короткое время привозили туда ещё больше. Но если кто-то пользовался мечом вне предназначенного для поединков круга или начинал убивать других людей из лука или выгонять их из хижин и никто не останавливал этого человека, ненормальные в эти места больше продуктов и припасов не привозили. Казалось, им было не особенно важно то, что кто-то убивает кого-то вообще, а то, как это делается и где. Как будто смерть от стрелы была более болезненной, чем смерть от меча. Для них было только одно имя: ненормальные. Однако опытные воины относились к причудам ненормальных с юмором и спокойно.