Нэк, лишивший себя своего меча, не мог теперь ни бить зверя, ни сражаться. Он стал полностью зависим от своих спутников, и это очень его унижало. Да, тяжело было потерять своё оружие, да ещё не в кругу! На его долю оставались ночные дежурства — и он не смыкал глаз ночи напролёт. После двенадцатичасовых ежедневных переходов это было не очень-то просто.
Однажды ночью, когда они разбили лагерь на берегу реки, Нэк из-за всех сил боролся со сном и отгонял дремоту, позвякивая кончиками своих щипцов по пластинкам металлофона. Испробовав своё приобретение в лавке кузнеца, Нэк больше играть на нём не пытался. Сейчас звук не доставлял ему удовольствия — звон металла о металл резал слух. Нэк взял деревянный молоточек и на пробу ударил поочерёдно по нескольким пластинам, вновь наполняя сознание музыкальными ладами. Тил и Вара преспокойно спали. Пройдясь по всем нотам несколько раз туда и обратно и прочувствовав их, Нэк принялся заучивать звон каждой пластинки. Вскоре он понял, что при помощи одного только молоточка можно подбирать и исполнять любую из знакомых ему мелодий. Это казалось чудом! Нэк принялся мурлыкать себе под нос то одну, то другую песню, приспосабливая свой голос к чистым тонам инструмента. Его сокровище по-прежнему было с ним: он чувствовал музыку и получал от неё удовольствие.
Поупражнявшись немножко, Нэк решил испробовать своё подзабытое умение, о котором он вспомнил только теперь, после того как с мечом было покончено. Он начал петь, старательно подыгрывая себе на металлофоне:
Нэк старательно спел всю песню до конца, чувствуя, что выводит он совсем не ту реку и не ту любовь, как бывало, потому что, несмотря на недавние горячие комплименты кузнеца, пение Нэка сейчас звучало срывающейся и хриплой тенью того, чем оно было когда-то. Однако чёткий звон металлических пластин придавал его голосу уверенность и выравнивал ритм строф, чего так недоставало ему раньше, а переливы мелодии заливали его существо водопадом сладостного восторга.
Так Нэк пел, сидя перед потухающим костром и покачиваясь в такт, а перед глазами у него вставало романтическое и берущее за душу видение: молоденькая девушка гуляет с парнем вдоль берега реки, он просит её стать его женой, она отказывает ему, он приставляет к её груди нож и начинает грозить, в конце концов приводит свою угрозу в исполнение, и раненная девушка тонет в водах реки. История ужасная, но песня прекрасная, — одна из его любимых, до тех пор, пока жизнь не сделалась так похожа на слова песни. Глаза Нэка наполнились слезами, вокруг всё поплыло.
— Ты пел о своей жене? Ты и её убил тоже?
Нэк знал, что рано или поздно Вара проснётся, и поэтому не удивился, услышав её голос. Он знал также, что наверняка по окончании песни услышит от неё раздражённый, а скорее всего злобный вопрос.
— Наверно, ты права.
— Я спросила об этом только потому, что должна была знать, — холодно продолжила девушка. — Тил остановил меня тогда и велел сначала узнать о тебе побольше. Сначала, прежде чем я убью тебя. Я заметила, что у тебя нет браслета.
— Моя жена была ненормальной, — сказал Нэк, равнодушный к тому, что Вара о нём подумает.
— Ненормальной! Что заставило тебя связаться с ними?
— Я хочу восстановить Геликон.
— Ты лжёшь! — воскликнула Вара, схватив и выбросив вперёд в сжатых кулаках фехтовальные палки, которые всегда лежали с ней рядом, как у бывалого воина.
Нэк устало повернул голову в её сторону.
— Я убийца, но не лжец.
Вара отшатнулась от него:
— Пожалуй, я пока что пощажу тебя.
— Ты хотела, чтобы Гора погибла?
— Нет!
— Тогда скажи мне: чем был Геликон для тебя? Была ли ты свободна, находясь в нём в заключении, и почему предала его в конце концов? И почему ты не испытываешь к Горе ненависть?
— Геликон был моим домом! Я любила его!
Почувствовав, что окончательно запутался, Нэк некоторое время молча изучал лицо Вары, осенённое лунным светом.
— Значит, ты тоже должна желать его восстановления, как этого хочу я?
— Нет! Да! — принялась выкрикивать она вперемешку, а потом расплакалась.
Нэк оставил девушку в покое. Кто-кто, а он знал, что такое настоящее горе и как сжигает душу жажда мести, и понимание того, что месть твоя всё равно не принесёт облегчения. Конечно, Вара страдает сейчас, как когда-то страдал от бессилия он, после того как умерла его Нэка. И как страдает и мучается он до сих пор. Пройдут месяцы, а может быть, годы, прежде чем Вара сумеет разобраться в себе и в других и немного успокоиться, и за это время красота её может потускнеть.