Первый замолчал. Дернул головой, среагировав на мой голос. Потом неуклюже развернулся в мою сторону. Пол под ним заскрипел.
Я невольно вспомнил слова Гора о слонах. Они такие же неповоротливые?
— Чо те надо, пацан? — сказал мужчина. — Чо приперся?! Проваливай! И закрой дверь!
Он скривил рот. Махнул рукой, точно отгонял муху.
Женщина на кровати притихла. Прижимала к груди голые ноги — белые с толстыми синими венами. Слёз на ее лице я не заметил. Переводила взгляд с Первого на меня и обратно.
Та, что сидела под окном, утерла ладонью губы, взглянула на свои окровавленные пальцы.
— Извинись перед ней, — сказал я. — И уходи.
— Чо?!
Белые полоски — брови Первого — придвинулись к переносице. В маленьких кабаньих глазках блеснуло удивление.
— Чо ты сказал? — спросил мужчина.
— Сделаешь так, как я велел — не трону тебя.
Верхняя губа Первого приподнялась, обнажая зубы.
— Чо?! Ты это мне говоришь, сссучонок?! Пошел вон! Быстро! А иначе щас ты сделаешь то, чего хочу добиться от этой шлюхи! Понял?!
Мужчина шагнул ко мне, попытался толкнуть меня в грудь.
Слишком медленный.
Я уклонился от его рук. От чего Первый едва не выскочил в коридор.
Он удержался на ногах.
— Сучонок!
Расставил руки, попытался меня сграбастать. От запаха его пота я поморщился.
Вновь взвизгнула женщина.
Я шагнул в сторону, избежал объятий. Задел опорную ногу Первого. Не ударил по ней, сила тут не нужна — лишь преградил ей путь.
Первый не устоял. Вывалился из комнаты. С грохотом, словно огромный дуб. Или слон.
Я склонился над мужчиной и сказал:
— Женщин бить нельзя. Понимаешь? Никогда! Слышишь? Извинись перед ней!
Хорошо, что мою мягкотелость не видела сестра. Она бы за такое не похвалила. Сказала бы, что я бесхребетный слюнтяй. Болтаю, вместо того, чтобы действовать.
Был бы мужчина охотником, я поступил бы с ним иначе.
Обошелся бы без слов.
Но Первый — человек, хоть и большой, как слон.
И всё же… он ударил женщину.
Не знаю, как рычит слон. Рев Первого привлек к нам внимание большинства обитателей второго этажа. Они выглянули из комнат, застыли в дверных проемах. Никто не пытался к нам подойти и встать на чью-либо сторону. Просто наблюдали.
Мужчина поднялся на ноги. Резво. Для слона.
Разозлился.
— Убью, — сказал он.
И вынул из кармана нож.
Я улыбнулся.
Теперь он не просто человек. А человек с оружием. Оружие делает людей сильными.
Шаг на сближение.
Уклоняться не пришлось: мужчина не среагировал на мое нападение.
Правой рукой ударил под углом, левой — ей навстречу. Как учил отец. Отработанный удар. Я часто применял его в потасовках с приятелями. Всегда успешно.
Хрустнула кость.
Звякнул о доски пола нож.
Боль настигла Первого с запозданием. Как это обычно и бывает.
Мужчина жалобно крякнул. Привстал на носочки. Прижал руку к телу, набрал в грудь воздух, издав то ли визг, то ли стон. Он еще не понял, что произошло.
Его лицо покраснело.
— Извинись перед ней, — сказал я.
— Что?
Я указал на комнату, где остались женщины.
— Попроси у нее прощения!
— Да пошел ты!..
В словах Первого я не почувствовал угрозу. Только обиду.
Это уже не важно.
Снова сближение.
Удар по левой руке не получился. Треск кости мне не понравился. Не нужно заглядывать под одежду Первого, чтобы понять: кость не пробила кожу.
Верхняя губа дрогнула от досады.
Зачем спешил?! Любой из моих приятелей, которые остались в поселении, ударил бы лучше!
Едва не рванул к противнику, чтобы нанести привычный завершающий удар: сломать хребет — так я всегда закреплял победу.
Скомандовал себе: «Стой!».
Слоны не умеют обращаться! И люди тоже.
Тишина на этаже.
Только скулил Первый. Прижался к стене. Слюна пузырилась на его губах.
— Извинись, — сказал я.
— Что? — сказал Первый.
Таращил глаза. Не шевелился.
Я заглянул в комнату.
Женщина уже поднялась на ноги. Смотрела на меня настороженно. Но без страха.
Поманил ее к себе.
— Подойди, — сказал я. — Первый хочет тебе кое-что сказать.
Женщина выполнила мою просьбу. Молча. Переступила порог.
— Ну?! — сказал я мужчине. — Говори!
У того задрожали губы.
— Это!.. Прости!
— Уходи, — сказал я ему.
И тихо добавил:
— Честь не задета.
Первый вздрогнул.
Он оттолкнулся от стены и пошел по коридору. Пошатываясь — как те пьяные в трактире. С левой руки мужчины на пол капала кровь.