— Так вся эта древесина не горит? — спросил я, показал на стены.
— Нет, — сказала женщина. — И даже наша одежда из треточной ткани лишь плавится при очень высокой температуре. И то — плохо. Лизран бережет свои активы. Ведь огоньки приносят едва ли не половину от всего совокупного дохода клана! Так что в нашу безопасность вложили немалые деньги. И если мы от чего-то пострадаем, то не от безалаберности клановских.
— Сово… что? Тьфу! Откуда ты берешь такие слова, подруга Двадцатая?! Их даже выговорить не получается! А понимать, что они обозначают, даже не пытаюсь. Неужели не можешь разговаривать, как все люди? О. Вон, командир идет. Наконец-то. Пошли, что ли? Исполним нашу мечту, подруга, станем огоньками. Я не прощаюсь, друг Вжик! Скоро увидимся.
***
Я смотрел в окно на то, как Гор, Двадцатая и еще четверо шагали вслед за вар Бреном. Когда они зашли за столовую (зал для ритуалов находился в одном из тех дальних строений), я вернулся в комнату. Прикрыл ставни, несколько раз прошелся от стены до стены.
Потом свернул тюфяк Гора, бросил его на пол у тумбы. Чихнул, очутившись в облаке пыли. Попятился. На оголившихся досках кровати увидел нож.
Взял его в руку, взвесил на ладони. Провел пальцем по короткому клинку. Действительно, такой вполне может остаться у противника в ребрах. Хлипкий.
Взмахнул ножом, представив, что полоснул по горлу врага. Увернулся от воображаемого ответного удара. Чиркнул лезвием по невидимой руке, сместился в сторону… замер.
В своих действиях чувствовал неправильность.
Чего-то не хватает.
Прикрыл глаза. Попытался вернуть промелькнувшую в голове мысль.
Сообразил, что мне нужно: второй нож. Привык работать двумя руками. Представил в левой руке тяжесть второй рукояти. Да.
Просмотрел в памяти тот боевой танец, которому научил меня отец. Понял, что меня в нём всегда смущало. Удары кажутся в его рисунке… корявыми заплатками, посторонними, надуманными вставками. Словно кто-то забыл слова песни и подменил их другими, подходящими по смыслу, но полностью менявшими её мотив. И не в лучшую сторону!
Удары замедляли танец. Заставляли делать паузы, задерживаться на месте. Делали меня легкой мишенью.
То же самое было бы и с уколами: задержки.
Я посмотрел на нож.
Воображение тут же расставило по комнате полдесятка противников.
И я пустился в пляс.
Использовал отцовские движения и ту манеру боя с ножом, что подсмотрел у Гора.
Когда сумел остановиться, не смог сдержать эмоций.
— Ух ты! — сказал я.
По-новому взглянул на добытое в схватке с Первым оружие. Нож больше не казался мне никчемной безделушкой. Он стал выглядеть по-другому, хотя и не изменился внешне.
Мне захотелось поделиться своим открытием с друзьями — теми, что остались в поселке. Опробовать нож в тренировочной схватке. Чтобы в ушах шумел ветер, под ногами шуршала трава, в стороны разлеталась кровь соперников и их отрезанные пальцы!
Вот это было бы развлечение!
Я представил, как охотники из младшей стаи кружат в боевом танце и с радостными воплями полосуют друг друга ножами. Покачал головой, усмехнулся. И напомнил себе: «Я уже не в младшей стае».
У меня сейчас нет стаи.
От этой мысли вновь стало грустно.
Я напомнил себе, что не должен унывать. Что скоро вернутся Гор и Двадцатая. Я должен буду за ними присматривать. А значит нужно успокоиться. И ждать.
Благо я придумал, как убить время до их возвращения.
Прикрыл глаза, сжал в руках ножи (настоящий и воображаемый) и вновь заметался по комнате, рассекая клинками воздух.
***
Вар Брен сообщил нам, что следующие пять человек отправятся в зал ритуалов после обеда. А значит, я пойду на инициацию вечером.
Стану огоньком. Боевым магом.
Я этого хочу.
Когда, интересно, вернутся Гор и Двадцатая?
На дневном построении рядом со мной стояла Девятнадцатая.
Она же занимала место Гора в столовой.
После танцев с ножом я проголодался. Кашу съел одним из первых. Даже допил кофе. Но сытости не почувствовал.
Лепешку положил в карман.
***
Едва зашел в корпус, как почувствовал запахи Гора и Двадцатой. Они смешивались с прочими, но были совсем свежими, я без труда выделил их из общего букета.