Город, почти безлюдный зимой, уже ожил. С появлением на деревьях листвы вернулись добытчики — те, кто собирал в ночном Лесу растения, охотился там на животных. Холодные месяцы эти люди пережидали в родных селениях. А ближе к лету возвращались в наши края — на промысел.
Теперь до самой зимы городские таверны и бордели вновь обзаведутся клиентурой: щедрой, живущей как последний день. Часто так и было — Лес хоть и богат на чудеса, но опасен. Особенно для людей.
Зимой Лес свои чудеса прятал. Диковинные растения, появлявшиеся там по ночам в теплые месяцы, становились невидимыми, скрытыми под глубокими сугробами. Мелкие животные (их называли — «ночные звери», водились такие только в нашем Лесу) до весны уходили в самую чащу, доступ к которой охраняли Звери — лесные сторожа. Лишь охотники продолжали находить добычу, справлялись с ней, объединяясь в большие стаи.
Тушки лесных хищников и крупных копытных, пусть и грозных, но уступавших Зверю-королю Леса в силе и ловкости, охотники приносили в город на протяжении всех зимних месяцев. За счет этого мы и жили: охотились, сдавали добычу скупщикам в городских лавках. Те увозили ее в центральные королевства и Селенскую Империю — продавали там алхимикам и магам.
Шагая по застеленному досками тротуару, я морщился, вдыхая городские запахи. Как могут люди жить среди такого зловония? Не очень-то мне хотелось наслаждаться этими ароматами до утра.
Но на мое предложение переночевать у костра за городом, старуха ответила, что она не глупая девочка, чтобы ночевать с кавалером под кустом. Сказала, что снимает в местном трактире комнату. Без труда оплатит там и вторую — для меня.
Я пожал плечами. Спорить не стал. Если у Мираши водятся лишние деньги, почему я должен запрещать их тратить? Лично у меня в кармане спрятанных в котомку штанов лежало всего семь монет — этого едва ли хватит, чтобы заплатить за ужин и ночлег в трактире.
Первым делом мы, как положено, посетили городской храм. Оставили дары на алтарях покровителя охотников Васаира и богини любви Сионоры — их охотники вспоминали чаще, чем других богов. Получили от служителя Сионоры зеленый листок липы — на удачу.
И лишь потом старуха повела меня к трактиру — тому самому, где несколько дней назад мы с приятелями отмечали начало взрослой жизни.
Она не обманула: ночевал я под крышей, в комнате. Один! Непривычно спать, не слыша ни чужого дыхания, ни бормотания и плача маленького племянника, ни скрежета в траве насекомых, ни шелеста листвы. Нет, с улицы и из трактира доносились звуки — приглушенные, далекие. Мне они не мешали. Напротив: лишь они успокаивали, когда я просыпался и осматривал пустую комнату, встревоженный царившей здесь тишиной.
***
Утром, после завтрака, который оплатила Мираша, я отправился в городскую лабораторию. В этот раз я знал, кого и где мне там искать. И что делать.
Лысый подслеповатый толстячок заграбастал мои пять монет. Как и в прошлый раз, проткнул мне палец, смочил моей кровью палочку, записал на клочке бумаги мое имя и название деревни, где я якобы живу.
— Все, иди уже, — сказал он мне, продолжая позевывать.
— Сегодня и завтра я буду в трактире «Уши Зверя», — сказал я. — Посылайте за мной туда.
Толстяк нахмурился.
Сказал:
— Ага. Сам прибегу! Отработаю твои монеты. Как же вы мне все надоели за эти годы! Зачем я только соблазнился на деньги и приехал сюда?! Премии, говорите?! За кого?! Сплошные пустышки! И ладно бы так и продолжалось! Год-два и, глядишь, махнули бы на эту дыру рукой. И вернулся бы я к цивилизованной жизни. Так нет! Получите! Нашелся один! И кто?! Звереныш! Чтоб ему пусто было! Чтоб у него… Что стал, убогий? Чего уши развесил? Вали уже в свои «Уши»! Пошел вон, я сказал!
***
Посыльный из лаборатории постучался в дверь моей комнаты в полдень. Потребовал мое пропускное письмо. Почти без запинок прочитал его вслух, долго разглядывал меня, проверяя, соответствую ли я указанному в письме описанию.
Глядя на его строгое лицо, я захотел посмотреть на свое отражение. Что не так? Волосы не черные? Или глаза за ночь изменили цвет?
— Вжиклий, — сказал мужчина, — это ва… тебе.
Вручил мне клочок бумаги.
И громким шепотом добавил:
— Грамоте обучен? Могу растолковать тебе, что там написано. За две монеты.
— Не надо, — сказал я. — Разберусь.
— Там ооочень важное сообщение, — сказал мужчина.
Поднял вверх указательный палец.