Ну звездец.
Интересно, какова вероятность того, что в первый же день попаданчества я «унижу» на боевой арене дочек императора какой–то там Новой Магической Москвы, а потом и самого императора?
Либо чёрная печать Короля последнего данжа на меня так повлияла, либо я просто очень везучий боевой маг… везучий на неприятности.
Что же, этот блондин, видимо, действительно является главным в этом мире. И раз он без охраны, то считает себя ещё и сильным.
Мои способности он увидел на арене. Значит, нужно показать ему, что увидел он не всё. А ещё поставить на место выскочку, который решил, что я — это «ничто».
— Мужик, похоже, ты не понял, с кем имеешь дело, — улыбнулся я, уверенно ступая в сторону Морозова старшего. — Мне до жопы Вэлгора, кто ты там такой в своём мире! — усилил я свой голос, наполнив его Ледяным Дыханием Вальдарийского Дракона, отчего блондин явно пересрал. Он не ожидал такого ужаса, доносящегося из уст якобы обычного ученика Боевой Школы Беляевых. — Либо ты заканчиваешь нести чушь и отваливаешь от меня, либо через три секунды две красавицы будут оплакивать труп своего отца. А может, и радоваться. Потому что я что–то не заметил, чтобы ты уважал своих дочерей, тварь… божья! — ответил ему точно так же и с такой же паузой.
Мой ответ был пафосным и ясным, как солнце на боевой арене, которого я не видел уже четыре года из–за постоянных данжей со своим напарником Вэлгором. И по спине императора, который сто процентов считал себя богом в своей Новой Магической Москве, прошлись очень даже человеческие мурашки.
Близняшки, услышав мою речь, сперва испугались, а потом даже восторгались моей непоколебимой решимостью и смелостью.
Хотя они не знали, что э́то для меня вполне себе обычное общение.
Уж я‑то за эти четыре года каких только королей и императоров не встречал в подземельях. И разговоры у нас заканчивались не в их пользу… далеко не в их, раз я́ стою здесь — живой и охренительный.
Тем временем император стал подванивать.
Пот на лбу — это фигня, а вот императорское раздражение — оно–то энергетически смердело сильнее, чем отрыжка моего напарника. Даже моя прана брезгливо «отвернулась».
— Ты будешь и дальше молчать, не зная, что сказать?.. или, наконец, что–то выдавишь из себя? — спокойно добавил я, чем ввёл Морозова старшего в ещё больший ступор.
В коридоре послышались цоканья знакомых каблуков.
Морозов посмотрел мне за спину и усмехнулся.
Я боковым зрением заметил три силуэта.
Конечно же, тень Королевы Марго, чьи роскошные чёрные волосы чуть ли не собирали пыль с кафеля… хотя какая там пыль в таком проветриваемом огромном стеклянном помещении.
— Вот тебе и конец пришёл, т-тва… творческая личность, — шёпотом захохотал Морозов старший.
Кто его назначил императором?
Как такое ссыкло могло им стать?
Почему те, кто засовывают свой гнилой язык в жопу, правят миром?
Или он всё же император чего–то очень маленького?
Ответ не заставил себя долго ждать.
Впрочем, Морозов старший сам проговорился:
— Император Старой Магической Москвы сейчас примет решение, от которого я буду в восторге.
Ага, значит, за моей спиной Королева Марго, ещё одна девушка, ну и император Старой Магической Москвы.
Наконец, я обернулся.
Да вы издеваетесь.
Вот чего–чего, а этого я точно не ожидал.
За мной стояли не трое, а четверо: Королева Марго; её младшая сестричка, она же моя боевая подруга — Беляева Кристина Александровна; необычный котик с обсидиановой шерстью; ну и сам император, который не только держал котика, но и давил лыбу, как Кристина. А самое интересное, что Кристина тоже была похожа на императора.
Вот это поворот.
Беру свои слова обратно насчёт Морозовых.
Говорю заново: какова вероятность, что в первый же день попаданчества я буду замешан в фантастической хрени, где справа от меня встанут дочки–близняшки императора Новой Магической Москвы и сам император, а слева — дочки императора Старой Магической Москвы и сам император со своим котиком, который единственный смотрел на меня как на говно?
Добавлю, что я при этом почему–то не испытывал разочарования, а очень даже кинематографично охреневал от пафоса, пофигизма и красоты обсидианового кота.
Похоже, этот кот с обсидиановой шерстью был мною, только в животном мире.
Кот и его угольные «ласково–неласковые» глазища смотрели мне в душу, а я пытался найти в его глазах нечто похожее на мою душонку, но находил лишь нотки издевательства.
Не знаю, сколько прошло времени, но когда кот и я поняли, что не сможем друг друга переглядеть и нужно взять реванш чуть позже, Королева Марго схватила меня за руку и сказала: