Технико-тактические данные всего перечисленного попросили не зависывать. Правду сказать, не так много было чего записывать, ибо докладчик проявил завидную умеренность в выдаче информации. Например, скорость истребителей он охарактеризовал как 'больше, чем у любой другой машины любой другой державы'. На штурмовиках, по его словам, было установлено вооружение, позволяющее 'накрыть одним залпом шестиорудийную батарею'.
На резоннейший вопрос относительно бомбардировщиков последовал дипломатический ответ:
- Да, имеются также бомбардировщики, но их применение может быть разрешено лишь высшим командованием.
Большинство слушателей решило, что эти бомберы пойдут в дело лишь по приказу наркома обороны. Меньшинство подумало, что на такое должен дать согласие сам товарищ Сталин. И никто не решился задать уточняющий вопрос.
Тогдашняя военная доктрина предусматривала в качестве основного тактического приема решительное наступление. То же говорили на политзанятиях всех уровней. Из доклада достаточно умные слушатели сделали для себя вывод: этот осназ - могущественный инструмент для прорыва обороны противника, а другим тогда останется лишь поддерживать наступление, что, разумеется, намного легче. Но лишь самые грамотные (или самые дальновидные) из полковых командиров подумали, что опыт осназа и соответствующую технику им, весьма возможно, предстоит изучать.
Обсуждаемая авиатехника, а равно авиаторы вкупе со всеми наземными службами подлежали передислокации на аэродром, находившийся сравнительно недалеко. Тот был причиной некоторого беспокойства как для Финляндии (всего двадцать километров от границы), так и для Швеции, Эстонии и других государств, расположенных недостаточно далеко от свежепостроенных (и полугода не было!) бетонных взлетно-посадочных полос. Правда, сфотографировать сооружение никому не удалось, но вычислить назначение исходных составляющих для бетона, доставляемых в массовых количествах, мог бы и самый завалящий аналитик. А так как при хорошей погоде ни один из существующих боевых самолетов в бетонной полосе не нуждался, то был сделан разумный вывод: то, что строится, должно быть готово к применению в любую распутицу. Иначе говоря, тут намечалось расположение всепогодной авиачасти дальнего действия. То есть бомбардировщиков.
Как раз в этом умные головы в генштабах перечисленных стран были неправы. Именно бомберы так и не покинули свое уютное гнездышко в Кировской области. Причину Голованов объяснил подчиненным в нескольких предложениях:
- Без особой причины нам соответствующего приказа не отдадут. Пока что такой причины нет. И больше скажу: не назначена дата, когда нам предстоит лететь на то самое дело, к которому вы тренировались...
С последней фразой командир бомбардировочной эскадрильи чуть покривил душой: от Александрова он прекрасно знал, что годится отнюдь не каждый день. Да что там: количество таких приемлемых дней он вполне мог пересчитать по пальцам двух рук с запасом.
- ...но товарищ коринженер предупредил, что не исключает возможность использования наших машин и самонаводящихся бомб по другим объектам. Впрочем, он же отметил, что пока такой необходимости не видит. Также добавлено было: решение о возможности удара принимает сам товарищ Сталин. И только он ставит задачу работы с тем или иным объектом. Все понятно?
Вопрос был риторическим. Даже самые тщательные поиски не обнаружили бы остолопов среди подчиненных Голованова.
Иные разговоры и настроения царили среди истребителей. Летчики большей частью предавались радужным мечтам:
- Да мы их!
- С нашей-то скоростью!
- И с ракетным вооружением!
Надо отметить, что подобная точка зрения усиленно подогревалась политруками. Дескать, финские авиаторы будут воевать за свое буржуазное правительство исключительно из-под палки... а наша советская техника самая передовая в мире... наши летчики вооружены передовой марксистко-ленинской теорией... Правды ради скажем: не все политработники разделяли эти бодрые мысли. Старшим по званию среди таких исключений был комиссар Калачев, которого Рычагов помнил еще по Халхин-Голу. Он не выдавал перед слушателями лекцию - скорее вовлекал их в диалог:
- В бою больше шансов победить у того, кто противника перемудрит и перехитрит, и планы такие нужно составлять еще до боя. Ну-ка, как бы вы действовали против этаких МиГов на поршневых машинах? У реактивных преимущество в скорости, понятно. Найдите меры противодействия!
Всегда в аудитории находилась пара-тройка наиболее думающих летчиков, и те немедленно выкладывали оценки и предложения:
- На вертикали и думать нечего, МиГи сделают их, как стоячих...
- Ловить из засады! Затихариться в облачности, а потом по наводке с земли кэ-э-эк налететь сзади-сверху!
- Не очень-то налетишь, у реактивного в горизонтали скорость ну несравнимая...
- И все же в засаде толк может быть. Вот поставить заградительный огонь из всех стволов...
- Да не одной машины, а нескольких...
- Бреющий полет, вот средство...
- Ага, средство сбежать. Тебя не о том спрашивают, а о противодействии...
- Ребята, давайте начнем с самого начала. Кто помнит, какие у финнов истребители?
- Тут и помнить нечего. Все напечатано, - дотошный летчик перелистнул страницы брошюрки. - Ага. 'Бристоль-Бленхейм' - это раз...
- Так то бомбардировщик!
- А здесь написано, что и ночной истребитель, - знаток потряс брошюркой. - Ну, по-любому: два пулемета калибра 7,7 мм.
- А еще?
- 'Фоккер'. Уж тот чистый истребитель, четыре пулемета. Правда, того же калибра примерно.
- Это все?
- Тут написано еще 'Бристоль бульдог'.
- Вот уж сокровище: биплан, с неубирающимся шасси, два пулемета...
- А если на горизонтали пробовать ловить? Маневр у финнов точно получше будет.
- Пока развернешься, 'мигарь' уйдет.
- Скорее так: убрать газ, плестись на двухстах. Разница скоростей такая, что реактивный проскочит и фиг прицелится.
- Ну промажет он, пронесется мимо со свистом. А толку-то? Поршневой тоже не успеет в прицел взять.
- И не надо. Заградительную очередь поперек курса.
- Товарищ комиссар, а нельзя ль нам получить хоть пару 'ишаков'? Чтоб отрабатывать тактику, значит.
Калачев отвечал уклончиво:
- Идея хороша, я поддержу ее перед Рычаговым. Но не он принимает окончательное решение.
Про себя он подумал, что эта идея, вероятно, не имеет шансов на воплощение. Он представлял себе дату начала наступления. На отработку тактики времени, скорее всего, не хватит. И комиссар подбил итоги дискуссии:
- То, что вы, товарищи не нашли способов нападения на наши самолеты, неозначает, что их нет. Не считайте, что финны все сплошь дураки. Противник будет думать и, возможно, что-то придумает.
Совсем другие разговоры циркулировали среди вертолетчиц.
- Вот чувствую, девочки, придется нам большей частью заниматься извозом на транспортных машинах, - говорила подчиненным Полина Осипенко. Подобная осторожность в выражениях повышала степень доверительности разговора. До известной степени, как легко понять.
- Это почему так?
- А потому, что рассказали мне, как работают наши установки для ракетного обстрела, да сколько там эрэсов. Вот чем хотите клянусь: после залпа никого и ничего не останется. Имею в виду, на этой площадке ударным машинам атаковать будет нечего. Наша бронетехника пойдет в прорыв. А впереди мосты, да не один. Если по грузоподъемности они подходят, то их захватят десантники. Считайте: два транспортника - полная рота. Да боеприпасы - еще один. Да средства усиления, скажем, еще два. А разгрузка - дело, может, и быстрое, так ведь ребятам надо... как это у них... обустроить позиции, вот. И тут понадобится прикрытие. Два 'крокодила', меньше никак.
- Полин, а откуда вообще это название пошло? - поинтересовалась Лида Литвяк. С этим зверем она была знакома только по картинкам в учебнике географии.