На лицах молодых людей отразилось недопонимание.
— Это аккумулятор, сорокавосьмивольтовый. Емкость сами видите, тут цифры есть. Мы попробуем уничтожать вот эти схемы подключением аккумулятора вот к этим контактам. Если этого не хватит — просто замкнуть клеммы. Результат вас удивит… разумеется, тех, кто при этом встанет подальше. Те, кто сдуру вздумают подойти, навеки потеряют способность удивляться. Ну, а если и этой батареи окажется мало, тогда тротил. Работаем!
Когда начальник удалился, послышался голос, обратившийся, видимо, к космосу:
— У деда своеобразное чувство юмора. Лично мне было не очень смешно.
— Интересный аккумулятор, вот что скажу. Не свинцовый, точно, — последовала реплика.
Надо отдать молодежи должное: как-то само собой организовалось разделение труда: Лучик набрасывал эскизы, Липа ловко двигал ползунок логарифмической линейки, Лев выдавал идеи, а Валет записывал, и он же дирижировал мыслями товарищей. К обеду наметился серьезный прогресс.
— Перерыв, ребята, — возгласил появившийся в комнате коринженер.
И тут произошло нечто неслыханное. Лев Турубинер — кстати, единственный, кого в группе звали просто по имени, без прозвища — обратился к вошедшему:
— Нам желательно знать, какого рода будет содержимое бомбы.
И тут же, осознавая собственную дерзость, торопливо добавил:
— Не ради любопытства, просто чтобы понимать, какие нагрузки допустимы и всякое такое.
Хитрый приборист угадал правильно: коринженер ответил не выговором за явное нарушение режима секретности, а взвешенными фразами:
— Содержимое бомбы представляет собой посылку, которая не должна разрушиться при ударе о землю, эквивалентному приземлению с парашютом. Сила удара: как при падении с высоты три метра. Вес вы знаете. В середину посылки будет помещен конверт с письмом. Как сами понимаете, это… почтовое отправление также не должно пострадать, — при этих словах на губах старика появилась улыбка, не вызвавшая ни у кого из присутствующих желания улыбнуться в ответ. — Больше ничего сказать не могу.
Через два дня в аэропорту приземлился транспортный самолет, на котором прибыл Чкалов и сопровождение в лице нескольких крайне неразговорчивых сотрудников госбезопасности разного ранга. Боец, встречавший пассажиров, принадлежал к тому же ведомству, из чего Чкалов сделал вывод: все предупреждения о секретности суть истинная правда.
Летчика провели в комнату, где сидел старый знакомый коринженер Александров.
После взаимных теплых приветствий прозвучало:
— Валерий Палыч, ты обед, небось, пропустил? Вот я так и вычислил. Столовая до ужина ничего тебе не предложит, ну да ты не журись, я устрою еду. Но прежде покажу тебе кое-что. Сейчас сам увидишь.
"Кое-что" оказалось в ангаре. Реакция Чкалова на зрелище оказалась предвидимой. Подобные слова в газете "Правда" никогда не публиковали, за исключением вводных: "Ох ты…"
У прославленного летчика были причины для эмоций. Не то, чтобы самолет был гигантским — пожалуй, АНТ-25 имел больший размах крыльев, да и фюзеляж подлиннее — скорее он поражал формой. Хищник — вот что первое приходило на ум.
— Вооружение! — это скорее звучало приказом, чем вопросом, но Чкалову в тот момент было не до соблюдения субординации.
— Три пушки Нудельмана, тридцать меме, еще четыре управляемых ракеты с самонаведением.
— Дай бумаги, Сергей Василич.
Александров проявил неслыханную проницательность и угадал с запрошенным предметом. На свет божий появились технические характеристики.
В процессе чтения Чкалов сначала широко улыбался. Но очень скоро лицо его посмурнело.
Последовал диалог:
— ?
— Не все так хорошо. Ты глянь на посадочную скорость, на максимальную тоже. Прикинь радиус виража. За такое короткое время ребята технику полностью не освоят. И уж точно не пилотаж. Хочу сказать, не набьют навыки так, чтобы хорошо драться.
— Ты прав на все сто, Валерь Палыч. Именно так я и подумал. Но для этих машин тактика будет принципиально иной. Пилотаж даже не особо нужен. Разница в скоростях диктует такие тактические схемы…
Еще одна стопка листов легла на стол. Летчик углубился в дальнейшее чтение. Собеседник тихо встал из-за стола, ушел в соседнюю комнату и очень быстро вернулся с коричневым подносом, на котором красовалась тарелка борща, второе и чашка чая, курящаяся паром. Ломтики лимона лежали на отдельном блюдечке, которое в результате оглушительно пахло лимоном.
— Как старший по званию и по возрасту приказываю немедля сожрать все принесенное. Выполняйте!