— Какие у вас основания так полагать?
— Самые очевидные, любезный Вернер. Ракета на жидком топливе нуждается в горючем и окислителе. Ну, горючее может быть, например, керосином, спиртом… да полно углеводородов, которые подходят и по теплотворной способности, и по цене. А вот окислитель должен быть наимощнейшим из всех существующих, ну и недорогим, понятно. Жидкий кислород — первое, что в голову приходит. А у него три недостатка: повышенная пожароопасность, взрывоопасность и плохая сохраняемость. Я человек не военный, но и то не могу представить себе ракету, стоящую на боевом дежурстве, которую нужно регулярно заправлять окислителем. Уж не говорю о цене, но ведь сама эта операция отнюдь не безопасна. А если по стартовой позиции нанесет удар авиация противника? Нет, и не убеждайте меня: жидкостные ракеты не могут стать эффективным оружием. Но совсем иное дело — космическая ракета на жидком топливе. Для таких дата полета известна заранее. Вот за чем будущее! Именно такие понесут на земную орбиту сначала приборы, а потом и человека. Да, и человека!
Макс очень разволновался. Он раскраснелся, а ложкой размахивал с такой силой, что лишь чудом та не вырвалась и не улетела через весь зал.
И тут Вернер фон Браун припомнил показ ракетной техники фюреру, который был произведен на полигоне. Вождь не проявил ни малейшей заинтересованности в развитии ракетной техники. О повышении ассигнований никто не решился даже заикнуться. Эти воспоминания и подвигли ракетчика на ответ, который, вообще говоря, предназначался Гитлеру:
— Дорогой Макс, вы настоящий энтузиаст полетов в космос. Однако вынужден вас огорчить. Вы с очевидностью недооцениваете боевой потенциал жидкостных ракет.
— Со всем уважением, дорогой Вернер, не могу с вами согласиться. Здесь вопрос стоит не в правильности моей оценки, а в объективных законах физики и химии. Именно они не позволят сделать ракету на жидком топливе, которая могла бы годами ждать команды на запуск — то есть боевую. Таких окислителей просто нет. Да, сейчас вы и ваши коллеги вынуждены тратить время, усилия и талант на попытки создания боевых ракет. Но космические ракеты — совсем другое дело. Они могут запускать искусственные спутники земли — и не только с чисто исследовательскими целями. На высоте сорок тысяч километров такой висит на одном месте относительно земной поверхности. Теперь представьте, что он передает телевизионное изображение того, что видит на земле. Это означает контроль состояния облачности на огромной территории. То есть прогноз погоды. Между прочим, как раз сейчас Германия создает то, что у нее было украдено в Версале: океанский флот. Чем больше метеоданных, тем лучше прогноз. И для Кригсмарине это важно.
Слова насчет Версальского мира попали в цель. Вернер фон Браун был патриотом.
— Второе, что приходит в голову: ретрансляция телевизионных передач. Строить сеть радиотрансляторов на всю территорию Рейха — представляете, в какие деньги это выльется? А висящий на высокой орбите искусственный спутник будет передавать телесигналы куда надо. В развитии телевидения Рейх занимает не самое последнее место, верно? И просто связь на сверхкоротких волнах. Между прочим, она не подвержена дурному влиянию ионосферы. Наконец, перспектива освоение новых территорий. Ведь с такими ракетами человек выйдет в космос уже сам. Луна. Марс. Венера. И существует страна, для которой продвижение в космос жизненно необходимо.
Фон Браун тут же подумал о Соединенных Штатах. Огромная территория и промышленный потенциал… Похоже, этот заход сделан из-за Атлантического океана.
Тон голоса ракетчика изменился: теперь в нем звенел альпийский лед:
— Другими словами, вы меня вербуете, господин Кройцер?
— Отнюдь, — радостно улыбнулся в ответ саксонец. — Я не прошу вас выдавать военные тайны или секреты политики, которыми вы, к слову молвить, не владеете. Ваш покорный слуга — всего лишь охотник за мозгами. И учтите, Вернер, вот что. Германии предстоит серьезная война, а не то, что творится на Западном фронте сейчас. Вам, надеюсь, это ясно. В таких условиях на проект, от которого нельзя ожидать немедленной отдачи — военной, имею в виду — фюрер серьезных средств не выделит. Контракт — вот что вы можете заполучить, оставаясь при этом честным гражданином Германии.
Инженер задумался. Потом в его глазах появился хитрый блеск.
— Мне нужно подумать. Вы дадите две недели на это?
— Ну, разумеется! — в голосе господина Кройцера энтузиазм звучал громче, чем "форте" Берлинского симфонического оркестра. — Как насчет встречи здесь же, в то же время?