Тут, конечно, правитель Гринвельда погорячился и понимал это. Молодой Ариперт не бывал, правда, в настоящем бою, но уже снискал славу в дюжине турниров, где проявил отвагу и доблесть.
— Да, ваше величество, простите, ваше…
— Где сейчас принц?!
— Мы продолжаем искать.
— Уже пора не искать, а найти, черт вас всех раздери! Клянусь каждым из двенадцати бестолочей, что рухнули с небес на своих колесницах, если во время ужина Леон не будет сидеть в трапезной напротив меня, я вам всем напомню, что я сын того самого короля Дэсмонда Эверрета, который частенько развешивал головы тех, кто его прогневал, на пиках вокруг дворца!
Солнце, колесница Первобога, держало путь на закат. Дневная жара миновала, сменившись ласковым теплом. По земле протянулись тени, а Слезная бухта, спокойная в безветрии, мерцала мириадами бриллиантовых бликов на мелкой ряби. Вдали на фоне заката темнели рыбацкие лодки. Колокол дворцовой башни вестников прозвонил восемь раз, разогнав собравшихся в колокольне чаек, что свысока наблюдали за приближающимися к пристани шхунами. Их сменили голуби, твердо намеренные не уступить это место чайкам — пока те не вернутся, конечно. Итак, уже восемь часов вечера. Король Хлодвиг бросил нетерпеливый взгляд на лысеющего стольника, следящего за сервировкой ужина. Тот тихо отдавал распоряжения чашникам, которые торопливо раскладывали блюда и периодически подавали их трем придворным пробникам. Из-за этих пробников и затягивалась всегда подготовка к трапезе. Эти три человека должны были отведать от каждого из блюд и напитков, а затем уйти из трапезной живыми, чтобы королевская семья могла начать прием пищи. Хлодвиг некогда хотел упразднить их должность, но лорд Нэйрос Вэйлорд упорно противился этой идее.
— Упраздни тогда и меня, наивный легковерный дурак! — воскликнул он тогда в сердцах.
— Ты забываешься, волчья твоя душа! — рявкнул в ответ король.
— Отчего бы мне не назвать дураком короля, который думает, будто никто в этом мире не желает его смерти? — продолжал Вэйлорд. — Даже боги когда-то передрались!
В итоге Хлодвиг согласился оставить при себе пробников пищи, пообещав тем не менее врезать Нэйросу по уху, если тот снова назовет его дураком. На это Нэйрос ответил, что способность короля дать по уху говорит о том, что король еще жив, а это все, что ему нужно. А потом добавил, что ежели король его ударит, то и он королю всыплет, как в старые добрые времена. На том и порешили.
Раздраженный король, раскачиваясь с пяток на носки у окна и глядя на закат, не выдержал и подошел к столу.
— Долго еще, черт вас дери? — проворчал он, взяв серебряную тарелку с оливками.
— Еще два блюда и три напитка, государь, — кивнул пожилой стольник, бывший на этой должности еще при Дэсмонде. — А потом надо выждать четверть часа и убедиться, что пробники живы.
Хлодвиг отправил в рот оливку и уставился на троицу пробников.
— По их виду можно сказать, что они с неделю как померли. В чем дело, любезные?
— Ваше величество, они объелись. Сегодня много блюд.
— Ну, званый обед по случаю намечавшейся помолвки моей дочери с лордом Хайдамаром не состоялся. — Король пожал могучими плечами, поедая очередную оливку. — Не пропадать же всему тому добру, что приготовили.
— Простите, государь, но вы ведь все это не съедите.
— Да что ты? Ну конечно, не съем. Сегодня с нами ужинает сир Вэйлорд. А после нашей трапезы позовешь сюда прислугу.
— Но это королевская трапезная, ваше величество! — запротестовал стольник.
— Ну, они же не гадить здесь будут, черт тебя дери! Или я заставлю тебя все это слопать и тем трем мясным бочонкам тоже велю присоединиться!
Пробники действительно были толсты. Даже чрезмерно, все как один. Наверное, в ближайшее время следует отправить их на заслуженный отдых и поискать других, помоложе, еще не превратившихся в ходячий монумент пороку чревоугодия.
Окинув всех недовольным взглядом, король вернулся к большому арочному окну и снова устремил взор на Слезную бухту. Отправив в рот еще одну оливку, стал тихо напевать:
— Я пришел, государь, — послышался голос за левым плечом.
Нэйрос появился, как это он умел, совершенно неожиданно и беззвучно. А еще пахнуло крепким вином.