Евсеев снял с берёзки парашют и вышел из лесу.
Навстречу ему бежали красноармейцы с испуганными лицами. Они видели, как падал Евсеев, как он скрылся за лесом с нераспущенным парашютом, и думали, что он разбился насмерть.
Через минуту подъехал доктор.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Прекрасно, — ответил Евсеев.
— Удивительно, — проговорил доктор. — Ведь вы пролетели, не раскрывая парашюта, целых семь километров!
О смелом прыжке Евсеева узнал весь Советский Союз.
Евсеев победил парашютистов всего мира. Он раскрыл парашют на высоте сто пятьдесят метров от земли.
В награду за свой подвиг Евсеев получил от Советской власти подарок — часы с надписью.
ПОРТРЕТ
(Рассказ школьника)
К нам в класс вошёл директор и сказал:
— Ребята, кто из вас хорошо рисует?
Все закричали:
— Орлов! Орлов хорошо рисует.
Орлов — это моя фамилия. Я сижу и молчу.
— Где же он? — спросил директор.
— А вон, — закричали ребята, — на самой задней скамейке сидит!
Директор повернулся ко мне и поманил пальцем:
— А ну-ка, Орлов, иди сюда.
Я подошёл.
— Вот что, — сказал директор, — ты портреты вождей рисовал когда-нибудь?
— Рисовал.
— А можешь ты портрет Кирова за три дня нарисовать?
Я подумал немного и ответил:
— Могу. Только мне надо уголь хороший достать. Я углем буду рисовать.
— Э, нет, — сказал директор, — углем рисовать не нужно. Чёрный портрет у нас и так есть. Нам надо портрет в красках сделать.
— А для кого рисовать надо? — спросил я.
— Да для нас же! — засмеялся директор. — Разве ты не знаешь, что через три дня у нас школьный праздник? Мы в этот день хотим у себя повесить большой портрет товарища Кирова.
— Отчего же вы в магазине не купите?
— Вот то-то и оно, — сказал директор, — что ни в одном магазине нет портрета Кирова в красках. И потом, мы хотим, чтобы портрет был нарисован нашими же учениками.
— Нет, — сказал я, — красками я рисовать не буду.
— Почему?
— А потому, что Кирова я никогда в жизни не видал и не знаю, какого цвета у него волосы, какие у него глаза, какая рубашка. Чёрный портрет я с любой фотографии срисую, а для того, чтобы красками рисовать, надо непременно человека видеть.
— Ну, вот ещё! — рассердился директор. — Не выдумывай, пожалуйста. У отца можешь про волосы да про рубашку спросить. Он-то уж наверно Кирова видел!
Директор повернулся к двери.
— Так смотри же! Ровно через три дня.
И он ушёл.
Дома я спросил у отца:
— Ты Кирова видал когда-нибудь?
— Не только видал, — ответил отец, — а, может, сегодня ещё раз увижу.
— Как сегодня?
— А так. Сегодня вечером к нам на заводское собрание из Смольного должны приехать. Может, сам Киров выступать будет.
Отец полез в боковой карман и достал маленький голубой листок.
— Видишь? — сказал он. — Это билет на собрание.
Я схватил билет и стал его разглядывать.
— А мне такой билет нельзя получить? — спросил я.
— Ишь ты, чего захотел! — засмеялся отец. — Нет, брат, тебя и с билетом бы не пустили.
— Почему?
— А потому, что собрание рабочее. Взрослое. Таким, как ты, там нечего делать.
После обеда я достал из ящика кисточки, краски, потом попросил у матери три пузырька из-под лекарств, вымыл пузырьки, налил их чистой водой и спрятал всё это в карман.
Пока я возился, отец уже ушёл.
На стене, под зеркалом, висел медный номерок. По этому номерку отца на завод пропускали. Отец как приезжал с завода, так сейчас и вешал номерок на стену.
Я незаметно сиял номерок и положил его в карман. Потом взял со стола тетрадь для рисования, засунул её под пояс, под рубашку, надел пальто и вышел.
На трамвае я доехал до заводского клуба. Я знал, что собрание будет в клубе.
Перед клубом толпой стояли ребята. Я достал из кармана номерок и подошёл к двери.
— Пропустите меня, — сказал я, — мне надо отцу номерок передать.
— Какой номерок?
— А мой отец дома номерок забыл, а ему прямо с собрания надо на работу идти. Я ему номерок хочу отдать. Пропустите.
— Мы никого без билета не пропускаем, — сказал контроль. — Отойди, не мешай другим.
И он отодвинул меня рукой.
Я чуть было не заплакал.
— Пропустите, пожалуйста, — сказал я. — Моя фамилия Орлов. У моего отца билет есть на собрание. Я ему только номерок передам.