Ветер свистел в ушах, мелькало по бокам, сверкали отраженные звезды и ледяная крошка, выбиваемая троицей впереди. Наверное, это было для них не в первый раз, сама Мари так смело не смогла бы. Ни на скейте без колес, ни на боковинках от кровати. И ей вдруг очень-очень захотелось научиться этому, стать такой же смелой. Она еще раз оглянулась, вздрогнув, когда столкнулась с хитрым прищуром Карла, таким явственным даже ночью.
Он опять подмигнул. И Мари вдруг рассмеялась, легко и свободно.
«Ты очень смелая», сказал его взгляд.
Верно, а она ведь и забыла, сколько всего прошли вдвоем с Анни, пока не оказались в старом карцере, гасившим все их умения, и пока вдруг не рассыпалась трухой дверь, проржавевшая за несколько секунд. Мари оглянулась еще раз, опять столкнувшись со взглядом Карла.
«Ты очень смелая, — шепнул взгляд, — и это хорошо. Впереди у нас много страшного, приготовься…»
Глава четвертая:
опасное танго стальной змеи
Станция как станция: в один этаж, дощатыми желтыми стенами и растрескавшимся перроном. Одна из немногих между большими городами, все чаще оставляемых за спинами.
Но эта самая оказалась красивой, даже романтичной. Желтый цвет за лето подвыцвел, но держался, мягко светясь последним солнечным теплом в окружении горящих рябин и разноцветья настоящих кленов. Ветерок мотал взад-вперед паутину, невесомую и приставучую, чуть что — цеплявшуюся за девичьи волосы. Не везло даже пылающему ёжику Мари, не желавшей надевать капюшон или бейсболку, свистнутую в последнем городе. Карл, устав с ней бороться, сплюнул, проворчав что-то про «рожоного ума нет, никакого не даешь» и погоню за спиной, да про приметы. Но народа на станции почти не виднелось и Мари гордо ходила с непокрытой головой.
Они сидели на скамейках под деревьями, уставшие и физически и от ожидания еще одного пригородного поезда. Границу последней оставленной области протопали на своих двоих из-за ремонта полотна. Сидели, кто подремывая, кто просто глазея вокруг. Алекс, прикрутив колеса к доске, стучал ими на разбитом асфальте станционной стоянки.
И то хорошо. Вчера Алекс и Снег, в очередной раз зацепившись, начали мериться кто круче. Руку Алекса, промерзшую до голубой прозрачности потом приводили в себя какой-то настойкой из запасов Карла. А Снегу пришлось срочно собирать непонятные травы да корешки по указке того же ругающегося, на чем свет стоит, Карла, чтобы отрастить волосы на голове. Вот и пусть себе катается, тем более, соперник его занятие себе нашел. Да еще какое…
Майка со Снегом, спрятавшись на самой дальней скамье, что-то читали. Набег на супермаркет порадовал набитыми едой рюкзаками и маленьким отдельчиком с книгами. Мари не стыдилась, не так вырастили, и не такое делать приходилось. Найденный в мягких покет-буках «Террор» она оставила для поезда. Книжка толстая, но и ехать им придется часа два только в одну сторону.
— Чо творишь?!
— Смотри куда катишься, серфер страный!
— Я тебе…
— Тихо!
Карл разом оказался о уже начавших разминаться Снега с Алексом. Эти двое, как холод с жаром, друг друга переносили с трудом и цеплялись за каждое слово. А Алекс, то ли случайно, то ли специально, задел ногу Майки своим скейтом.
— Разошлись! — Карл по-настоящему злился редко. Но страшновато. Как сейчас, когда оба сцепившихся вдруг повисли в воздухе, на полном серьезе поднятые им за воротники.
— А как мы разойдемся? — поинтересовался Алекс.
— Молча! — рявкнул Карл и тряхнул его. — Еще раз и будете у меня гавкать, а не говорить.
О как… Мари кивнула, неожиданно веря и вздохнула, глядя на книгу, ставшую вдруг не такой интересной. Было с чего.
Анни, неожиданно оказавшись не с ней, передвигала шахматы на походной пластиковой доске. Злой, меланхолично жующий новую мятную пластинку, играл красиво и умело. Сама Мари игру не жаловала, понимая, что стратегии ей не хватает. А вот Анни очень даже любила, уже успев выиграть две партии из пяти. Или одну? Наверное, что одну.
Над головой неожиданно и страшновато заскрипело. Мари вздрогнула, задрала голову, рассматривая странную пеструю и большую птицу, уставившуюся на нее черным жемчугом глаз и совершенно не боявшуюся человека. Точно, не боявшуюся, еще раз скрипнувшую до мурашек по спине.