— Кладбищенская птица. — Карл вдруг оказался рядом, сел, рассматривая ее не менее внимательнее. Птица крутила головой и скрипела. — Козодой. Не видела раньше?
— Ни разу. И даже не читала.
— Говорят, козодои скрипят к покойнику. Или беде.
— Правда?!
— Вранье. Кому-то и белая лошадь к плохому. Люди всегда ищут приметы и потом прикручивают к ним следствия. Знаешь, сколько черных кошек сгорело на кострах в свое время?
— Много?
— Очень.
— Сволочи… — Мари вздохнула. Она всегда мечтала именно о черном тарахтящем пушистике. — Ни за что жгли, дикари тупые!
— Ну… — Карл покрутил пальцами, — не то, чтобы прям ни за что…
Мари уставилась на него, всем своим живым курносым лицом изображая вопрос.
— Фамильяры, Маришка, чаще всего были именно кошками. Черными. Тут не ошибались… чаще всего… когда находили ведьм правильно.
— Ведьм?
— Ты меня удивляешь, девочка. Кто три дня назад сбежал из-под рунной защитной линии прямо по ледяному факту магии? И вот ты сидишь и поражаешься упоминанию ведьм с фамильярами. Хотя, о чем это я, честное слово. Вы же дети своего века, считающие сказками длинноносых теток в смешных колпаках и влюбляющиеся в мм-м… как их… о… опе… операционки.
— Чего-о-о?!
— Что только не случается в жизни, Маришка. Пусть меня и давно не случилось в мире, но я открыт для него и познаю новое всем собой. А операционки, хм-м-м, как оказалось… так ласково и красиво говорят… Ну…
— Да ты…
Карл смеялся над ней. Сидя совершенно прямо и с очень строгим лицом, раскатывался беззвучным смехом, пряча глаза за очками с синими стеклами. Их Карл, видно для разнообразия, купил. В том самом, обчищенном их бандой недомагов, супермаркете.
— Да ну тебя!
Мари сама рассмеялась. Остальные даже не оглядывались, давно привыкнув к Карлу, совершенно точно скучающему по разным проявлениям эмоций и чувств. Особенно в плане посмеяться, подколоть и… поиздеваться. Вел себя как форменный подросток, порой казавшись моложе их, за три дня ставших куда серьезнее. А вот Карл… тот издевался, как мог, становясь даже чем-то обыденным. Хотя тут привыкнуть оказалось тяжело, и ни у кого пока не получалось. Издевался Карл умело и с огоньком, ни разу не повторившись.
Майка, иногда тосковавшая по недавнему прошлому, порой делала селфи, сохраняя в телефон и изредка с тоской просматривавшая их. Карл, пару раз наблюдавший ее с вытянутыми губами, только хмыкал. Сил у него точно хватало не на многое, но на проделки явно имелось. После третьего селфи с «утиным клювом», по мнению Карла, губы вдруг выросли и торчали вперед и вверх целый день. Смеялись все, кроме Майки и, почему-то, Снега. И Злой то ли криво усмехался, то ли просто жвачка ему попалась невкусная… Мари так и не поняла.
А вот сделать звонок отчиму, а Мари так и порывалась, запретил. Строго-настрого, отведя в сторону и что-то нашептав на ухо.
Алекс, нашедший себе профи-доску, вдруг оказался в окружении трех молодых и крепких продавцов, недоуменно смотрящих на тетрадные листы в руках кассира, подсунутые вместо денег. Отвлекать разом разозлившихся парней пришлось Анни, неожиданно превращенной Карлом в модную дурочку-блондинку с юбкой, еле-еле прятавшей трусики. Сам Карл ухахатывался над обоими незадачливыми волшебниками-недоучками, еле сумевших дать деру из магазина. Доску, как несложно догадаться, Алекс оставил там же. А Анни долго ворчала по поводу невозможности хорошо прописать с ноги из-за чертовой юбчонки, на деле оказавшейся мешком из-под картошки, подобранным на мусорке.
Веселился бородатый негодяй в летной куртке как мог и постоянно. И только на второй день Мари поняла простую вещь: она перестала дергаться и высматривать полицейских, наверняка ищущих их. Черно-серебристая борода дрожала в тон хохоту и отвлекала от ненужных опасных мыслей. Как хороший врач, заговаривающий зубы так, что даже не чувствуешь укола.
— Карл?
— Да, Маришка?
— Хорошо, про ведьм все понятно. Скажи, почему мы прячемся, ты же маг. Или…
— Все верно, — шляпа качнулась вслед его кивку, — дежа-вю какая-то, только вот-вот вон тому дурню на тележке все объяснял. Может, у него спросишь?
Спрашивать у Алекса? Ну… Мари не хотела. И даже не из-за несносного характера, нет. Почему-то не могла заговорить с ним, почему-то. Хотя, нет, Мари вполне понимала — почему, но думать про это не хотела. Парни такие дураки, не стоило тратить на них ни времени, ни мыслей.
— Все-таки мне снова рассказывать?
Мари кивнула. Она была даже согласна на эту, такую не нравящуюся, почти до злости, Маришку… Маришка… Маришка!!!