— Им?!
Амбози понимал ее негодование и удивление. Золотые коты, живущие в саванне, слишком дороги, уж очень их мало. Звери-охранники, видящие пришельцев Тонкой границы, ценились всеми магами мира. И только у них, людей вуду, всегда водились в достатке.
— Они оценят. Ты маг по крови, хотя мне не нравится, как звучит само это слово. Обитатели Ледяного замка — нет. Они оценят наш жест.
— Наш?
Амбози кивнул. Ниа умна, хотя и самонадеянна, и нужна ему куда больше, чем может представить даже он сам. Барон не зря послал ту мысль, заставив посмотреть на львиный прайд. Эта девочка должна ему самое главное — свою жизнь, и отсветы ее благодарности уже светятся в красивых карих глазах. Она станет первой настоящей львицей его прайда в битве и буре, уже шумящих где-то поблизости.
— Ступай. И отправь нового кота к Орлеан. Прежнего убили наемники?
Она кивнула. И ушла.
Амбози сел в свое любимое белое кресло. Провел рукой по подлокотнику, посмотрел, любуясь рисунком. Ему никогда это не надоедало, даря отблески былых побед. Три боевых мага, посланных когда-то по его душу, еще до заключения Договора, нашли свой последний приют в обивке кресла.
Чака, великий король зулусов, чьим именем пользовался недостойный боккор с островов, снимал кожи своих не менее великих врагов для походного шатра, пил из их черепов, обитых золотом и украшенных камнями. Амбози любил и чтил память Чаки как мог.
Он оглянулся, чем-то встревоженный. Неясная тень надвигающейся неприятности так и не выветрилась. Пряталась в суровых лицах деревянных воинов древней империи Мали, скользила по заточенным лезвиям широких дротиков-ассегаев Зулуленда, помнящих забранные ими души белых в высоких пробковых шлемах, терялась в россыпях стеклянной мозаики священных сосудов племени нгембеле из Зембабве, плавно пряталась в канопах с головами шакалов, соколов и кошек, баюкающих в себе частицы фараонов Кеми-Египта.
Амбози любил красный цвет. Даже огромный нубийский ковер, мягко принявший его ноги, что наконец освободились от остроносых туфель, переливался оттенками алого и бордового, украшенный лишь черными боевыми узорами. Красный придавал сил великому боккору, наполнял плещущей мощью Черной родины.
Но и предчувствие выстреливало алыми искорками, идущими откуда-то из-за дверей, вывезенных из гранитного безымянного дворца, прятавшегося в джунглях на берегу Нигера. Кто-то снова хочет нарушить покой?
Заморгал коммуникатор на столе. Предчувствие не обмануло.
— Да?
— К вам детектив Службы Контроля, мистер Бушеми.
Человек, следящий за исполнением Договора… Отличное продолжение дня.
— Пусть заходит.
Амбози повернул большой рубиновый перстень на пальце. Мир вокруг замер, потек, обливая его силой. Посетителей-людей Амбози порой любил принимать настоящим кинозлодеем из страшных и экзотических глубин Африки.
Белые черепа на черном, алые языки пламени на белом, ожерелье из крохотных золотых божков, вышитая плоская шапочка. И племенной жезл со скальпами, снятыми с голов поверженных врагов.
Амбози посмотрел на жезл, поморщился и добавил остроклювую голову грифа, выбеленную временем, ветром и песком Сахары. Да, так очень колоритно.
Двери открылись бесшумно. Гостя приветствовали рыком леопарды, отлитые из бронзы и приподнявшие головы. Эффектно, но… Но тощий, с крысиным лицом человек, одетый в официальный, хотя и изрядно потасканный костюм, даже не повернул головы. О, да, сам мистер Бушеми, подонок с сальными редкими волосами, знающий и видевший все в Другом мире. Служба Контроля, старший детектив, десять лет возглавляет ее отдел на Восточном побережье.
И…
— Ты притащил со мной фамильяра, Бушеми?! — громыхнул Амбози.
Фамильяр, изрядно потрепанный временем мандрил, рыкнул, показав клыки. Бес, заключенный в теле обезьяны с разноцветной мордой, злился. Не нравится, когда называют фамильяром, Амбози знал это, но не смог удержаться. Лоа, таящиеся в глубине оружейной коллекции, ворчали, готовые разодрать пришельца.
Спутников СК создавали маги совета… во всяком случае так считалось. На ошейнике, украшенном печатью Соломона, ничьих знаков Амбози не увидел. Сам он порадовался, что его М`комо, живущая в золотистой кошке-абиссинке, сейчас насыщалась где-то в гетто. А Бушеми смел, смел и глуп. Таскать с собой Спутника, не обладая силой и даром, полагаясь только на ошейник и пули — большая глупость.
— У меня есть все разрешения на использование специального средства, — пожал плечами Бушеми, — для меня он тот же «Смит и Вессон», понимаете?