— Турист?
— Да! А вы…
— Ну… что-то вроде того. И город мне тоже не понравился. Иди за мной, Энди.
И пошла вперед, очень решительно и не собираясь его дожидаться. А что оставалось? Правильно, идти следом, раз уж девушка знает, куда идти.
Как можно так быстро передвигаться на таких шпильках? И как вообще можно носить обтягивающие кожаные леггинсы с кожаной же курткой, от бедер с разрезами, чтобы выглядело красивее? Хорошо, очки не носит, темные. Прямо персонаж игры, что ли… в детстве видел.
Энди, одетый и обутый очень удобно, с трудом поспевал за стройной красоткой, вбивающей каблуки в брусчатку дикого старого города, прячущегося в самом сердце чертовой варварской страны. И занесло ведь, а? И зачем?
А откуда он знает его имя, он же не говорил!!!
Мулатка остановилась, и он в нее чуть не врезался. Замер, глядя на бледное пятно, появившееся в конце улочки, и двигающееся к ним. Неужели ему не показалось десять минут назад, когда бежал, сломя голову, чувствуя липкий страх, волнами идущий от тонкой белой фигурки?
Страх вернулся. Наплывал все сильнее, густыми сладкими волнами странного запаха, плывущими от нее. Запаха недавно разрытой кладбищенской земли, пропитавшейся смрадом, тягучим и терпким.
Белая тонкая фигурка казалась вырезанной из слоновой кости, изящная и невесомая. Почти летела над землей, едва заметно волновалась ткань, давно пожелтевшая. Стлались следом длинные змеи волос, бывшие раньше золотыми, а сейчас выцветшие до седины.
Серебряные ртутные озерца глаз смотрели только на них, на людей, все-таки попавшихся на ее пути. Бледно-серые губы, вдруг выхваченные луной, неожиданно выскочившей и полностью залившей все светом, дрогнули. Свет отразился на мелко-остром частоколе костяных иголок во рту. Белая хищная фигура, вот-вот двигавшаяся плавно и даже медленно, уже почти неслась к ним, заставшим и ждущим ее.
— Вампайя… — мулатка не казалась испуганной. — Хм…
Дробно и мелко стукнуло, зашелестело, и из ее пояса, сплошь в мелких чешуйках, появилось небольшое ожерелье из ракушек и крохотных черепов. Белая фигура, почти добравшаяся до них, вдруг вздрогнула, дернулась в сторону, блеснув глазами на заметно исказившемся от страха лице.
— Дура! — хмыкнула спутница Энди, и метнула ожерелье, или что там это было.
Ожерелье коснулось самого кончика платья, задело и лопнуло, разлетаясь бело-серыми бусинами. Только они, эти странные и кажущиеся смешными, ракушки с черепами, птиц или ящерок, так и не упали на брусчатку. Намертво вцепились в ветхую ткань, брызнули в стороны хорошо заметными черными жидкими плетьми.
Существо, так стремившееся к теплым вкусным людям, закричало. Тонко и плачуще, подняв руки к луне, зовя и страдая. Аспидные линии бежали по ней, толстели, наливаясь и становясь все плотнее, выбрасывая тонкие нити побегов. Существо кричало…
Недолго, упав и замерев, лишь содрогаясь под плотным и блестящим коконом. Чуть позже по туго-вздувшимся успокоившимся змеям пробежали алые крохотные точки. Пара ударов сердца, и они превратились в язычки пламени, растущие на глазах.
Мулатка, сплюнув на расходящийся костер, двинулась дальше. А Энди… Энди остановился, рассматривая все варианты бегства. Но не успел.
— Эй, белячок! — крикнула она, обернувшись.
Он и застыл, глядя на поднесенную ко рту руку с длинными тонкими пальцами, сложившимися в кулак. Мулатка коротко, грудью, дунула, дотянувшись до него каким-то порошком, вдруг замерцавшим багровыми переливами. И Энди, застыв на месте, ощутил глубокий странный холод, добравшийся повсюду в его тело.
— Так-то лучше, — она вытерла ладонь о штанину. — За мной.
И ноги понесли его сами, ускоряясь и подстраиваясь под цоканье ее шпилек. Все дальше и дальше, в кажущееся бесконечным переплетение старых улиц чертова варварского древнего города, стоявшего на семи холмах.
Они шли все быстрее и быстрее, почти пробежав наконец-то появившихся людей, миновав длинные пруды с лавками вдоль них, мелькнувших сбоку тощего человека в клетчатой паре и кепи, игравшего в карты с огромным мохнато-черным котом. Дальше, дальше, мимо самого обычного ресторана с золотой «М», мимо спящего кирпично-стенного дряхлого монастыря, мимо, мимо, опять нырнув в проклятые старые улочки. И остановились лишь у темного каменного дома с колоннами, прячущегося в глубине холодного и почти облетевшего парка.
Мулатка подошла к невысокой дверке, укрытой сбоку, взялась за кольцо-ручку, несколько раз стукнула. Энди, не говорящий ни слова, застыл за ней, ожидая… ожидая чего угодно.