Истребители поднимались в воздух до начала бомбежек и артобстрела противника: разгоняли «Мессершмиты», чтобы те не мешали взлету штурмовиков. Но когда наступало время налетов фашистской авиации, взлетное поле буквально сотрясалось от взрывов вражеских авиационных бомб. Одна волна фашистских бомбардировщиков уходила, а на смену ей шла другая. И так в течение всего дня. К вечеру наступало зловещее затишье. Казалось, [140]после этих жесточайших налетов от аэродрома ничего не осталось. Но проходило немного времени - из развалин и укрытий появлялись летчики, и аэродром вновь оживал…
* * *
В начинающихся вечерних сумерках мы вошли в Камышевую бухту. Утомленная переходом команда стояла на боевых постах молча. Нашим глазам вновь открылся горевший город, а на высокой горе, на фоне неба по-прежнему высился разрушенный купол знаменитого севастопольского собора.
Под прикрытием темноты приступили к разгрузке. Но даже ночной мрак не помогал: нас интенсивно обстреливала немецкая артиллерия. Нередко снаряды рвались в непосредственной близости от подводной лодки.
Когда я поднялся на мостик, чтобы оценить обстановку, прибыл представитель штаба флота капитан-лейтенант Савицкий. Он доставил нам боевые документы на следующий поход. Знакомы мы с ним были давно, еще по первой бригаде подводных лодок, где он служил старпомом на одном из «декабристов». После обсуждения боевого задания мы разговорились.
От него я узнал, что за первую неделю июня немецкая авиация сделала несколько тысяч самолетовылетов, сбросив на Севастополь десятки тысяч бомб. Бомбежкой разрушены большинство городских зданий. В городе много пожаров, которые не тушат из-за нехватки воды. Армейцы и морская пехота дерутся геройски, но силы слишком неравные, мы фактически лишены возможности пользоваться Северной и Южной бухтами.
Ожесточенные бои идут по всей линии фронта - от Бельбека до Балаклавы. Особенно тяжелые бои ведет морская стрелковая бригада полковника Потапова на Мекензиевых горах, где враг сосредоточил главный удар. Не менее ожесточенные бои ведет 7-я бригада морской пехоты в районе Ялтинского шоссе.
Для осады наших долговременных укреплений фашисты перебросили к Севастополю не только самые мощные экспериментальные батареи 615-миллиметровых [141] мортир, но и орудие «Дора» калибра 813 миллиметров, снятое с линии Мажино. Но наша артиллерия, особенно 35-я батарея, успешно вела борьбу с артиллерийскими установками противника. Однако в последнее время стало не хватать снарядов, а на подводных лодках доставить снаряды крупного калибра, к сожалению, невозможно.
- Как видишь, Николай Павлович, положение очень серьезное. В штабе флота внимательно следят за вашими походами. Командующий флотом очень вами доволен, продолжайте строго выдерживать график, - закончил Савицкий и, посмотрев на часы, заспешил.
Я проводил его до стоявшей у причала легковой машины. Мы тепло расстались.
В те дни обстановка в Севастополе менялась очень быстро и с каждым днем становилась все сложнее и сложнее, неизменным оставался высокий боевой дух матросов, старшин и офицеров.
Важную роль в поддержании боевого настроения играла стенная печать, и в первую очередь боевые листки. В них мы пропагандировали боевой опыт, внедрение всего положительного в службе и работе, призывали личный состав следовать примеру отличившихся матросов и старшин.
Во время походов на подводной лодке регулярно выпускался боевой листок. Его постоянным редактором был мичман Иван Петрович Карпов. С присущим ему серьезным вниманием он относился к этому партийному поручению. В каждом отсеке у него были свои корреспонденты, которые и освещали нашу необычную боевую деятельность.
С первых дней появления на подводной лодке боевого листка он приобрел среди личного состава большую популярность. Нередко сами матросы подсказывали редактору Карпову новую тему и давали свои короткие, но весьма интересные и точные заметки.
Боевой листок привлекал к себе всеобщее внимание. Он призывал личный состав тщательно готовить боевую технику, безаварийно использовать ее в море, бдительно нести ходовую вахту (особенно это касалось сигнальщиков [142] и наблюдателей), строго соблюдать правила погрузки и выгрузки боезапаса на необорудованное побережье.
Боевой листок настойчиво и систематически вел борьбу со всеми недостатками в нашей тяжелой боевой службе. Особенной популярностью среди нашей команды пользовались художественные иллюстрации и дружеские шаржи. Через боевые листки коммунисты пропагандировали опыт лучших подразделений, рассказывали об отличившихся матросах и старшинах.
Острая сатира, шутки, стихи, шаржи, рисунки - все это ободряло личный состав, создавало веселое настроение.
В кают- компании и в отсеках подводной лодки в изобилии размещалась художественная, общественно-политическая и техническая литература, пользоваться которой мог каждый. Библиотеки на поход мы комплектовали продуманно, с большим вкусом. В этой работе принимали активное участие Васильев, Соколов, Беспалый и все офицеры. Большую помощь оказывал им Марголин.
- Ну как, интересные книги подобраны? - спросил я как-то у Марголина.
- Так точно! Прошу посмотреть.
Время еще оставалось, и я успел ознакомиться с перечнем книг, отобранных в библиотеке базы. Это была действительно хорошая литература: здесь были западноевропейские и русские классики, но больше всего, конечно, было советских писателей.
Главное, что помогало нам при подборке книг в боевой поход, - это знание интересов и внутреннего мира членов экипажа. С помощью книг мы старались ответить на все волнующие их вопросы. В боевом походе чувства у всей команды были обострены, там все переживалось глубже и сильнее, поэтому каждая книга обретала совершенно новую эмоциональную силу. Книги придавали нам новые силы, поднимали у нас настроение, так необходимое в сложной боевой обстановке. Их идейное, художественное содержание было ощутимее, острее проявлялось во всех действиях и поступках. И мы были очень рады, когда видели, что рекомендованная нами литература полностью удовлетворяла растущие запросы всего личного состава. [143]
Ежедневно мы доводили до сведения команды информационные сообщения последних известий и сводок Совинформбюро. В это время во всех отсеках подводной лодки царило оживление. Агитаторы Соколов, Казаков, Отченашенко, получив сводки Совинформбюро, зачитывали их и с жаром обсуждали положение на фронте.
Сводки того времени были весьма лаконичны, сообщая о героической битве за Севастополь: «На севастопольском участке фронта противнику ценой огромных потерь удалось продвинуться вперед». Это продвижение противника болью отзывалось в наших сердцах…
Уже светало, когда мы, закончив под гул артиллерийского обстрела выгрузку, покинули Камышевую бухту. В подводном положении пошли к Херсонесу. В перископ был отчетливо виден наш последний крымский аэродром.
Пройдя минное поле под водой, мы всплыли и на сорок миль спустились на юг, после чего легли на курс в Новороссийск. Наши расчеты оправдались: фашистские самолеты значительно реже беспокоили нас. 10 июня в 7 часов утра мы пришли в Новороссийск.
В Новороссийском порту нас встретил А.В. Крестовский. Поблагодарил за четкое выполнение графика похода и одобрил наше предложение об изменении маршрута. Мой наставник, капитан 3-го ранга Б.А. Алексеев, оказавший мне неоценимую помощь в этом походе, отбыл в Поти. Поблагодарив его, я вновь принялся готовиться к очередному походу. Перед началом погрузки Андрей Васильевич сказал:
- Ваши предложения по ассортименту грузов штабом Новороссийской военно-морской базы учтены. Под Севастополем противник продолжает мощное наступление, начатое 7 июня. Положение наших войск, несмотря на их беспримерный героизм, все более ухудшается. Стало недоставать снарядов у армейской артиллерии, поэтому в этом походе их количество увеличим. Аналогичные указания даны штабом флота и в Туапсе.