Въ Январѣ 1904 года въ составъ «Боевой Организацiи» входили: Савинковъ съ двумя его товарищами, Николай Блиновъ, Алексѣй Покотиловъ, бывшiе студенты Московскаго университета Максимилiанъ Швейцеръ и Егоръ Сазоновъ, а также Иванъ Каляевъ. Часть изъ нихъ находилась въ Женевѣ, гдѣ по террору съ ними вели переговоры Гоцъ и Азевъ[9], часть же была въ Россiи. Въ Россiи жили Покотиловъ и Швейцеръ, изготовлявшiе динамитъ для бомбъ и самыя бомбы.
Въ Февралѣ мѣсяцѣ «Боевая Организацiя» уже наблюдала за выѣздами министра по Петрограду и хотя маршруты его не были изучены съ достаточною полнотою, тѣмъ не менѣе, рѣшено было произвести покушенiе 18 Марта. Согласно разработанному заранѣе плану, 18 Марта, около 12 часовъ дня, боевики, получивъ часа за 2 передъ тѣмъ отъ Швейцера бомбы, вышли на Фонтанку и стали ждать министра, который, по ихъ предположенiю, долженъ былъ проѣхать отъ Зимняго дворца, по набережной Невы и по Фонтанкѣ, къ себѣ домой.
У дома Штиглица стоялъ Покотиловъ съ двумя бомбами, у Рыбнаго переулка и на углу Пантелеймоновской улицы стояло по боевику, каждый съ двумя бомбами; Сазоновъ, одѣтый извозчикомъ, стоялъ недалеко отъ подъѣзда дома № 16 и имѣлъ бомбу на колѣняхъ подъ фартукомъ. На Цѣпномъ мосту находился Каляевъ, который долженъ былъ подать сигналъ въ случаѣ, если бы министръ не свернулъ съ набережной Невы на Фонтанку, а поѣхалъ бы по Литейному проспекту. Въ Лѣтнемъ саду сидѣлъ руководитель всего предпрiятiя Савинковъ. Выполненiю задуманнаго злоумышленiя помѣшала бдительность чиновъ охраны. Боевикъ, стоявшiй на углу Пантелеймоновской улицы, замѣтилъ за собою наблюденiе охраны и изъ боязни ареста скрылся со своего мѣста; за нимъ ушелъ Покотиловъ, Сазоновъ же не видѣлъ проѣхвшаго министра.
Послѣ неудачи 18 Марта, Швейцеръ, Каляевъ и Савинковъ направились въ Кiевъ, гдѣ они намѣревались убить геенралъ-губернатора генералъ-адъютанта Клейгельса; Покотиловъ же, Сазоновъ и двое неизвѣстныхъ рѣшили произвести нападенiе на министра во время проѣзда его 25 Марта или 1 Апрѣля.
25 Марта Покотиловъ и неизвѣстный, подъ видомъ торговцевъ съ лотками, вышли съ бомбами на предполагаемый путь проѣзда, но министра не встрѣтили. Второй выходъ ихъ не состоялся, потому что Покотиловъ 31 Марта погибъ отъ взрыва у себя въ номерѣ въ Сѣверной гостиницѣ въ то время, какъ онъ снаряжалъ запаломъ разрывной снарядъ. Съ нимъ погибъ большой запасъ динамита «Боевой Организацiи».
Новая неудача въ Петроградѣ и смерть Покотилова такъ подѣйствовали на «Боевую Организацiю», что находившiеся въ Петроградѣ ея члены скрылись и рѣшили было оставить временно выступленiе противъ министра, но скоро какъ ихъ предположенiе, такъ, и предположенiе всей группы Савинкова, было измѣнено.
Весною въ Харьковѣ состоялся съѣздъ главныхъ членовъ «Боевой Организацiи», на которомъ былъ выработанъ слѣдующiй планъ дѣйствiй. Прежде всего было рѣшено устранить министра. Боевикъ, стоявшiй 18 Марта на углу Рыбнаго переулка, убiйца уфимскаго губернатора рабочiй Дулебовъ, Каляевъ и еще одинъ неизвѣстный боевикъ должны были вести наблюденiе за проѣздами министра по улицамъ, первые какъ разносчики-продавцы, вторые извозчиками. Савинковъ долженъ былъ нанять богатую квартиру въ Петроградѣ и поселиться тамъ съ женой — Дорой Бриллiантъ, съ лакеемъ — Сазоновымъ и кухаркой — какой-то старой революцiонеркой. Дальнѣйшее должно быть рѣшено позже, послѣ всѣхъ установокъ наблюденiя. Разъѣхавшись, боевики принялись за осуществленiе намѣченнаго плана. Савинковъ, подъ видомъ богатаго англичанина, поселился на Жуковской улицѣ съ Дорой Бриллiантъ, котоаря играла роль бывшей пѣвицы «Буффа». За лакея былъ Сазоновъ, кухаркой же намѣченная заранѣе революцiонерка. Всѣ они отлично играли свои роли. Широкое даванiе на-чай барина, услуживанiе старой кухарки дворникамъ, подлаживанiе и обходительность лакея къ швейцару и прислугѣ другихъ квартиръ создали благопрiятную для террористовъ обстановку въ домѣ. Въ то же время назначенные для наблюденiя за министромъ боевики выполняли свое дѣло умѣло и съ энергiей. Вотъ какъ описываетъ эту работу въ своихъ запискахъ Савинковъ.
«Между тѣмъ, наше наблюденiе шло своимъ путемъ. Х., Дулебовъ и Каляевъ постоянно встрѣчали на улицѣ Плеве. Они до тонкости изучили внѣшнiй видъ его выѣздовъ и могли отличить его карету за сто шаговъ. Особенно много свѣдѣнiй было у Каляева. Онъжилъ въ углу, на краю города, въ комнатѣ, гдѣ кромѣ него, ютилось еще пять человѣкъ, и велъ образъ жизни, до тонкости совпадавшiй съ образомъ жизни такихъ-же какъ и онъ, торговцевъ въ разносъ. Он не позволялъ себѣ ни малѣйшихъ отклоненiй: вставалъ въ 6 часовъ и былъ на улицѣ съ 8-ми утра до поздней ночи. Дома, у хозяевъ, онъ скоро прiобрелъ репутацiю набожнаго, трезваго и дѣловитаго человѣка. Имъ, конечно, и въ голову не приходило заподозрить въ немъ революцiонера. Плеве жилъ тогда на дачѣ, на Аптекарскомъ островѣ, и по четвергамъ выѣзжалъ съ утреннимъ поѣздомъ къ Царю, въ Царское Село. Главное вниманiе при наблюденiи и было сосредоточено на этой его поѣздкѣ и еще на поѣздке въ Марiинскiй дворецъ, на засѣданiя Комитета Министровъ, куда Плеве ѣздилъ по вторникамъ. Всѣ члены организацiи, т. е. Х., Каляевъ, Дулебовъ, вновь прiѣхавшiй Y., и очень часто кто либо изъ насъ — Дора, N[10], Сазоновъ или я, — наблюдали въ эти дни. Но Каляевъ не ограничивался только этимъ совмѣстнымъ и планомѣрнымъ наблюденiемъ: у него была своя теорiя выѣздовъ Плеве, и ежедневно, выходя торговать на улицу, онъ ставилъ себѣ задачу встрѣтить карету министра. По мельчайшимъ признакамъ на улицѣ: по количеству охраны, по внѣшнему виду наружной полицiи — приставовъ и околоточныхъ надзирателей, — по тому напряженному ожиданiю, которое чувствовалось при приближенiи министерской кареты, Каляевъ безошибочно заключалъ, проѣхалъ-ли Плеве по этой улицѣ, или еще проѣдетъ. Съ лоткомъ за плечами, на которомъ часто мѣнялся товаръ, — папиросы, яблоки, почтовая бумага, карандаши, — Каляевъ бродилъ по всѣмъ улицамъ, гдѣ, по его мнѣнiю, могъ ѣздить Плеве. Рѣдкiй день проходилъ безъ того, чтобы онъ не встрѣтилъ его карету. Описывая ее, онъ давалъ не только самое точное описанiе масти и примѣтъ лошадей, наружности кучера и чиновъ охраны, но и деталей самой кареты. В его устахъ детали эти принимали характеръ выпуклыхъ признаковъ. Онъ зналъ не только высоту и ширину кареты, ея цвѣтъ и цвѣтъ ея колесъ, но и подробно описывалъ подножку, ручку дверецъ, вожжи, фонари, козла, оси, оконныя стекла. Когда Царь переѣхалъ въ Петергофъ и Плеве сталъ ѣздить вмѣсто Царскосельскаго вокзала на Балтiйскiй, Каляевъ первый установилъ его маршрутъ и отклоненiя отъ этого маршрута. Кромѣ того, онъ зналъ въ лицо министерскихъ филеровъ и безошибочно отличалъ ихъ въ уличной толпѣ. Дулебовъ и Х., какъ извозчики, не могли давать такихъ подробныхъ свѣдѣнiй. Они не всегда могли отказывать сѣдокамъ и имъ часто приходилось отъѣзжать съ поста наблюденiя или по требованiю полицiи, или по желанiю сѣдоковъ. Но они оба дополнили, провѣрили и развили наблюденiя Каляева, такъ что тѣ свѣдѣнiя, которыя могли случайно прибавить остальные члены организацiи, т. е. Сазоновъ, N., Бриллiантъ, Y. и я, имѣли только второстепенное значенiе. Въ общемъ, систематическое наблюденiе привело насъ къ увѣренности, что легче всего убить Плеве въ четвергъ, по дорогѣ съ Аптекарскаго острова на Балтiйскiй вокзалъ…»
Въ концѣ Iюня боевики стали выслѣживать проѣзды министра на Балтiйскiй вокзалъ. Тогда же, внѣ Петрограда состоялся новый съѣздъ боевиковъ, на которомъ они разработали подробный планъ покушенiя. Рѣшено было, что министра на пути проѣзда встрѣтятъ четыре метальщика съ бомбами. Первый пропуститъ министра мимо и лишь загородитъ ему обратный путь, второй броситъ первую бомбу; въ случаѣ неудачи отъ его взрыва — нападать будетъ третiй; четвертый назначался какъ бы въ резервъ, на крайнiй случай.
9
По заявленiямъ Центральнаго Комитета и самаго Азева, онъ тогда также входилъ въ «Боевую Организацiю».