‒ Нет, человек. Макафик, ученик Хэнсуйерно.
‒ Как же он смог, если человек? Ты обманываешь меня, Фьоли? ‒ В голосе Хейвиски зазвенела обида. ‒ Почему ты обманываешь меня?
‒ Я не обманываю!
Фьольвир попробовал развернуться, но почувствовал, что не может этого сделать. Спина его намертво примерзла к Хейвиске.
‒ Что ты…
‒ Не оборачивайся, Фьоли. Я не хочу, чтобы ты видел меня.
‒ И кто кого обманывает тогда? ‒ крикнул Фьольвир, вздергивая голову. Он зашевелил плечами. ‒ Что это вообще за…
‒ Не надо, Фьоли!
‒ Я хочу видеть!
Фьольвир задергался. Многочисленные синие, красные глаза следили за ним из окон, щелей и дверных проемов. Человеческие фигуры казались изменчивыми, беспрестанно оплывающими и формирующимися заново, будто пар или туман, поднимающийся от земли.
‒ Маттиорайс, ‒ шептали они. ‒ Сын Магнира.
‒ Иди к нам, Маттиорайс! ‒ звали они.
‒ Фьоли!
Хейвиска стонала, но Фьольвира это остановить уже не могло. Он выкрутился из рубахи, раздался треск, спину дернуло болью, словно прихваченная холодом кожа отстала вместе с одеждой.
‒ Не-ет!
‒ Арнасон, не стоит, ‒ подал голос Унномтюр.
Впрочем, было поздно. Фьольвир развернулся. Глазам его предстало скособоченное и странное образование, угадать в котором человека было едва возможно. От Хейвиски остались лишь глаза и ладони, все остальное казалось наспех слепленной из грязи, веток, коры и мелких камней фигурой.
‒ Хейвиска…
‒ Не смотри!
Существо подняло нелепые, одна толще другой, подобия рук, пытаясь закрыть лицо, сложенное из двух булыжников, комков глины, обозначивших лоб и нос, и ветки, согнутой в дугу-улыбку.
‒ Хейвиска.
‒ Отвернись!
Хейвиска согнулась, лоскут рубахи забелел на ее земляном боку. Фьольвир шагнул ей навстречу.
‒ Хейвиска.
Он обнял то, что было его любимой.
‒ Фьоли!
Хейвиска зарыдала, затряслась в его объятьях. Фьольвир, успокаивая, гладил колючее от сухих травинок плечо.
‒ Ну-ну-ну, Виса, Височка моя.
‒ Я ‒ другая!
‒ Ничего. Мы это исправим. Я же герой. Ты знала, что я ‒ герой?
Земляная крошка просыпалась, когда Хейвиска мотнула головой.
‒ Эх, арнасон, ‒ услышал Фьольвир Унномтюра, ‒ многие выглядят еще хуже.
Фьольвир повернул голову.
‒ Я понял, ‒ сказал он, ‒ ты это сделал с умыслом!
‒ Каким умыслом?
‒ Мы же могли попасть не сюда!
‒ Да нет, почему? ‒ удивился Унномтюр. ‒ Тааливисто же. Мы и должны были пройти через Тааливисто, я тебе это сразу сказал, арнасон.
‒ Я про Вису! ‒ выкрикнул Фьольвир. ‒ Ты же все боишься, что я передумаю, плюну на все или договорюсь с Мтагом! Тебе же надо, чтобы я окончательно… Чтобы я был совсем герой. Так, да?
‒ Что-то не улавливаю, ‒ Унномтюр сцепил руки на груди. ‒ Нам в любом случае через Тааливисто…
‒ Да-да-да! ‒ захохотал Фьольвир. ‒ Именно через эту часть острова!
Унномтюр вдруг оказался совсем рядом.
‒ Слушай, арнасон, ‒ он отлепил героя от Хейвиски, ‒ ты же сам хотел увидеть ее. ‒ Глаза его вспыхнули. Он повернул своего спутника к жене. ‒ Вот, смотри, это она. Это то, что от нее осталось стараниями твоего макафика!
‒ Но это же ты! ‒ издал вопль Фьольвир.
Хейвиска от крика пригнулась, сжалась и сбежала за дом. Камешки и грязь остались после нее на земле.
‒ Что ‒ я? ‒ спросил Унномтюр.
‒ Это тебе выгодно! Чтобы я знал, что здесь все умрет, что никакого Тааливисто… Куда я денусь тогда!
‒ Ты идиот, арнасон?
Фьольвир внезапно всхлипнул.
‒ Ты видел ее? ‒ спросил он, показав на то место, где только что стояла исчезнувшая Хейвиска.
Бородатое, заросшее лицо его сжалось, будто от боли. В уголках зажмуренных глаз блеснула влага.
‒ Видел, ‒ ответил Унномтюр.
‒ Ты видел, какая она?
‒ Да.
‒ Я не хочу… я не могу, чтобы она такая…
‒ Эх, арнасон.
Унномтюр притянул Фьольвира к себе.
‒ Не могу! ‒ затряс головой тот.
‒ Ну, началось, ‒ сказал Унномтюр, похлопывая напарника по спине. ‒ Вроде герой, а как ребенок. Знаешь, в моей длинной жизни бед было гораздо больше, чем в твоей.
‒ И что?
Унномтюр вздохнул.
‒ Все они прошли.
Он ладонью отер мокрую щеку спутника. Какое-то время они стояли неподвижно.
‒ Мне отец так… ‒ сказал Фьольвир. ‒ Давно, в детстве. Меня тогда пчелы покусали, я заревел.
‒ Наверное, сейчас ты можешь вытереть себе слезы сам, ‒ улыбнулся Унномтюр.
‒ Ну, так-то я герой.
‒ А то! Ульфху одолел.
‒ И Когг… ну, этого, плавающего.
‒ Здесь ты поторопился. Коггфальтаддир исключительно моя заслуга. Хотя помощь твоя тогда была небесполезна.
‒ Ну, ладно.
‒ Ничего, отнимем шкатулку, сможешь хоть каждый день по чудовищу…
‒ Зачем?
‒ Будни героя. Помощь слабым и беззащитным.
‒ Ну, так-то…
‒ Что? ‒ спросил Унномтюр, уловив сомнение в голосе Фьольвира.
‒ Я свейку потерял, потом штир потерял, топорик потерял…
‒ Подумаешь! Топорик ты не потерял, а, так сказать, во Мтаге оставил. Обувь же твоя слабость, видимо. Все, арнасон, прекращаем слезы! Все души свободны! ‒ заповорачивался к домам Унномтюр. ‒ Герой осознал и готов к новому подвигу!
Фьольвир кивнул.
‒ Я вас всех спасу! ‒ крикнул он. ‒ Виса, слышишь?
‒ Ш-ш-ш, ‒ раздался шепот.
Фигуры в дверях и прорехах вдруг дружно отступили вглубь построек. Плечи, головы таяли, гасли глаза.
‒ Чего это они? ‒ удивился Фьольвир. ‒ Не верят?
Унномтюр вывернул шею, вглядываясь в темнеющий воздух.
‒ Нет, арнасон, здесь серьезнее.
‒ А что…
‒ За мной!
Унномтюр побежал к черному остову Большого Дома. Грязь комьями полетела из-под подошв. Над головой слуги и любовника Наккинейсе зазвенели серебряные нити. Спеша за провожатым, Фьольвир успел оглянуться и увидел густую, мутную взвесь, поднявшуюся над островом.
‒ Что это? ‒ крикнул он.
‒ Перемены! ‒ отозвался Унномтюр. ‒ Сейчас тут все к войца-пекка…
Голос его потонул в басовитом вое.
Оу-у-у! Звук толкнул Фьольвира в спину. Угол одного из домишек надвинулся, больно ударил в подставленное плечо. Фьольвир отскочил, побежал, подталкиваемый гудящим, беспокойным пространством. Позади грохотало и потрескивало. Земля подпрыгивала. Пыль, грязь вились в воздухе, будто беспокойная мошкара. Сделалось темно. Фьольвир взял правее, но тут же встретился со сложенной из камней и глины стеной и едва не проломил ее.
‒ …сон! ‒ вздернулось поверх воя.
‒ Да-а! ‒ крикнул Фьольвир.
В рот словно бросили горсть земли. Фьольвир закашлял, сплюнул на бегу. Прикрывая лицо ладонью, бросился в едва видимый просвет. Ветер уже ревел. По плечам, по ногам, по затылку то и дело стучали комья земли и мелкие камешки. Почему-то у Фьольвира не было сомнений, что скоро полетят булыжники, жерди и, возможно, даже бревна.
Он вскрикнул, отбив обо что-то пальцы босой ноги, перепрыгнул то ли через ворох белья, то ли через одного из обитателей Тааливисто, подскользнулся и упал в грязь. Земля ходила ходуном ‒ попробуй-ка подняться. Тонкие серебряные нити-указатели лопались и брызгали искрами.
Фьольвир перевернулся, нашел упор для ноги.
‒ Арнасон!
Из тьмы, из круговерти вынырнула пригнувшаяся фигура, синью плеснули глаза. Рука протянулась к Фьольвиру.
‒ Эй!
Рядом, всего в трех крафурах смялся дом, будто кусок мягкой глины. В темном воздухе замелькали силуэты, похожие на человеческие.
‒ Фьоли! Маттиорайс!
Силуэты унесло вперед, они растаяли, скрылись за танцем земли и пыли.
‒ Арнасон!
Унномтюр поймал Фьольвира за шкирку и потащил за собой. Одной рукой он держался за серебряную нить, гудящую, струной выгибающуюся высоко над головой.
‒ Вперед!
‒ Я уже, уже!
Фьольвир проскользил ногами, но встал, зачерпнув кулаком траву вместе с дерном.
‒ Выход за Большим Домом! ‒ прокричал ему на ухо Унномтюр. ‒ Нам туда!
‒ Я понял! ‒ закивал Фьольвир.
Воздух гудел, воздух дергал за волосы, бороду и одежду, грязь и песок летели в лицо. Фьольвир с трудом различал Унномтюра, бредущего на шаг впереди. Божественное создание прикрывалось от ветра полой везинга, но помогало это мало.