Все всплыло в памяти.
‒ Мтаг?
‒ Угадал, ‒ донесся голос. Последовал хриплый, словно через боль выдохнутый смешок. ‒ Ты не совсем тугодум, герой.
‒ Мтаг!
С занесенным топориком Фьольвир и сам не сообразил, как оказался за перегородкой. Макафик был едва различим. Он казался комом белья, сложенным на полу в темноте. Белело только лицо с закрытыми глазами.
‒ Не подскользнись, ‒ прошептал макафик.
‒ Что?
Фьольвир не успел спросить, а нога его уже поехала. Хорошо, топорик вовремя врубился в доску перегородки и помог удержать равновесие. Мтаг фыркнул:
‒ Не упал, смотри-ка.
Фьольвир, зверея, подступил к нему.
‒ Что это? Масло? Ловушка для меня?
Лезвие просунулось к горлу лежащего. Лицо макафика качнулось. На белом трещиной проступила мимолетная улыбка.
‒ Кровь это, дурень. Моя кровь. Совсем свежая.
‒ Как ‒ кровь? ‒ нахмурился Фьольвир. ‒ Откуда?
Он повел ладонью рядом с Мтагом, каменная плита казалась жирной. В темноте было не понять, кровь это или что иное.
‒ Это что, когда я тебя ударил?
‒ Нет, дурень, ты мне ничего сделать не мог, ‒ ответил макафик, хрипло вдохнув.
‒ А кто тогда?
Все еще держа топорик у горла Мтага, Фьольвир оглянулся.
‒ Не ищи, ‒ прошептал макафик. ‒ Выше… там…
‒ Кто там?
Мтаг снова улыбнулся.
‒ Ты все же дурень.
‒ Ты мне можешь…
Фьольвир вспомнил о шкатулке и быстро, одной рукой, ощупал одежду макафика и пространство около него. Ничего. Песок. Тряпки. Щепки.
И кровь.
‒ А где шкатулка?
‒ У меня ее… никогда не было, ‒ сказал Мтаг.
‒ Как? Ты не ври! Я видел! ‒ Фьольвир затряс макафика. ‒ Ты должен ее отдать! Иначе тьма, ничто!
Тот сморщился.
‒ Хва… хватит. Больно.
‒ Где она?
Мтаг свесил голову.
‒ Ты хоть знаешь, где ты, герой? ‒ спросил он.
‒ В пустыне, ‒ ответил Фьольвир. ‒ Шкатулка! Шкатулка, Мтаг! Где она?
Макафик закашлялся.
‒ Да-а, ‒ произнес он, тяжело задышав, ‒ ты все-таки герой на скорую руку. Такие ‒ да, такие слегка туповаты. Если… ‒ Мтаг облизнул губы. ‒ Если при мне нет шкатулки, а сам я лежу в луже крови, что это значит, герой? Это значит, что шкатулка у кого-то другого, да? Доходит, герой?
‒ И кто это?
Фьольвир снова встряхнул макафика, и тот, харкнув кровью, скрючился у него в руках.
‒ Подумай, тупица из Бьеннтестада.
‒ Кто? ‒ закричал Фьольвир. ‒ Унномтюр? Неужели Унномтюр?
Мтаг вцепился ему в плечо. Красные глаза зажглись на белом лице.
‒ Никакого Унномтюра нет и никогда не было, ‒ сказал он. ‒ Ты сам ‒ Унномтюр. Все герои…
Макафик умолк.
‒ Эй!
Фьольвир испугался, что Мтаг умер, но тот, запрокинув голову от толчка, все же сморщился, и зрачки его красных глаз остановились на собеседнике.
‒ Ты понимаешь, как оно… ‒ пробормотал он. ‒ Никакого Унномтюра. Он только в твоей голове. Это как бы… ну, геройская привилегия.
‒ Врешь!
‒ С божественными силами не все могут сжиться сразу. Тогда и появляется Унномтюр. Или Хьернвалль. Или волшебный меч Тюртенфинг. Или… Не важно, кто появляется. Бог-помощник, видимый только тебе одному.
‒ Тогда кто меня заштопал?
‒ Ты сам, конечно же.
‒ И с Коггфаль… И с чудовищами тоже я сам?
‒ Да.
‒ Но ты же с ним разговаривал! ‒ крикнул Фьольвир. ‒ Все с ним разговаривали! Скажи, нет?
‒ Нет, ‒ выдохнул Мтаг. Резко обозначились морщины и острый нос. ‒ Я разговаривал только с тобой, бьеннестадец, а что уж тебе казалось…
Фьольвир мотнул головой.
‒ Но мы спорили! Он меня учил! Он бился вместе со мной! Он все рассказал мне! Откуда бы я узнал про шкатулку, про тебя, про богов?
Мтаг сплюнул кровью.
‒ Так и узнал, ‒ сказал он. ‒ Это же не со мной, это с тобой Унномтюр общался. Боги, знаешь, те еще затейники.
‒ Нет, постой! А тонкие пути? А способы их открыть?
‒ Дурень, ‒ прошептал макафик, закрыв глаза. Он оттолкнул Фьольвира. ‒ Все, дай мне сдохнуть.
‒ Так Унномтюра не было?
‒ Был. Был. Но в твоей голове, герой.
‒ Не понимаю, ‒ Фьольвир поднялся.
Он посмотрел вглубь башни, на устремленный вверх лестничный пролет, и вновь опустился на колени.
‒ Мтаг, ‒ коснулся он макафика. ‒ Эй. Я еще…
‒ Уйди, ‒ прошептал Мтаг.
‒ Я просто… А кто наверху? Ну, кто тебя?
Когда Фьольвир уже подумал, что ответа не дождется, макафик чуть повернул голову.
‒ Ключ ‒ четвертый. Значит, бьешься с самим собой. Я, видишь, был не так уж хорош…
В нем забулькало. Больше Мтаг не произнес ни слова. У Фьольвира же вопросов стало еще больше. Если с самим собой, захотелось узнать ему, значит, там, на одном из верхних ярусов, его ждет такой же Фьольвир Маттиорайс? Или его караулят там оба двойника ‒ его и Мтага?
И что с пятым ключом? Как он попадет к дверям тьмы? Появится ли Унномтюр или божественная помощь на этом закончилась? Как при необходимости вызвать его из своей головы? Или Мтаг соврал?
Фьольвир мысленно проклял всех богов. И ваэнов. Даже Аттитойне. За их глупость, за отсутствие ответов, за дурацкие ключи. Потом попросил прощения. Потом проверил выступ ‒ никакого колодца, сухая труха и остатки стрел. Потом собрался, стиснул рукоять топорика и шагнул к лестнице. Кто он, в конце концов? Герой. Тут уж ничего не поделаешь.
Ярусом выше имелись окна, и было не так темно, как в основании башни. Золотой жар узкими лентами дрожал на каменном полу. Кружилась пыль.
Фьольвир осторожно поднялся по ступенькам.
По стенам ярус был заставлен бочками под самый потолок, большинство из них рассохлись и треснули, содержимое давным-давно вылилось и высохло, но сладковатый дух масла и вина еще чудился, касался ноздрей. У свай в центре стояли несколько жаровен, лежала лавка. Видимо, здесь грелся караул.
Спрятаться двойникам было негде.
Фьольвир прошел ярус насквозь, от одной лесницы к другой, оберегая ноги от железа и острых щепок. Нанесенного ветром песка было не много. Разорение. Пустота. Очаг, столы и стулья встретили его выше. Белели остатки занавесей. Часть мебели была исступленно, яростно порублена, часть, похоже, развалилась сама, от времени. Окна были больше, и ярус дышал жаром, как сковорода.
Снова никого не найдя, Фьольвир задумался, стоит ли забираться дальше. Стиснув жердь, служащую поручнем, он вдруг подумал, что Мтаг, посылая его наверх, мог отвлекать от верного направления. Хотя зачем ему спасать своего убийцу? Непонятно. Но живой или при смерти, макафик был враг, значит, верить его словам приходилось с осторожностью. Правда, если Мтага одолел такой же Мтаг, то цель у них была одна…
Фьольвир понял, что запутался. Ничего, решил он, если двойник Мтага и выскользнул в пустыню, его следы будут замечательно видны с вершины башни. С этой мыслью Фьольвир поднялся по ступенькам еще на ярус.
Все пространство яруса было отведено под оружейную. На крюках висели доспехи, железо которых проржавело, а кожа сморщилась и рассохлась. Ржавыми, щетинистыми кучами лежали у стен мечи и топоры. В углу стояли наковальня и верстак с подломившимися ножками. А в центре, у балки, подпирающей потолок, на стуле…
Фьольвир остановился.
Он смотрел на себя, выковыривающего занозу из ладони, бородатого, украшенного шрамами, как искусной вязью, цыкающего языком, потому что заноза, видимо, не давалась, и не мог сообразить, что делать. Незаметно обойти уж точно не получится. От двойника, хоть и сосредоточенного на собственной ладони, веяло опасностью.
‒ Ага!
Двойник, наклонившись, азартно выкусил занозу зубами и вскинул голову. Глаза сверкнули сквозь космы.
‒ Чего как не родной? ‒ спросил он, остановив взгляд на Фьольвире.
‒ Да я это…
Фьольвир пожал плечами, не зная, что еще сказать.
‒ Ключ что, не нужен?