Мужчина поднял палец.
‒ В изначальную тьму, ‒ со значением сказал он.
Виноградина лопнула у него на зубах, забрызгав губы бесцветным соком. Мужчина вытер их краем халата.
‒ Мне нужно туда, ‒ сказал Фьольвир.
‒ Всем нужно.
Мужчина лениво лег, подложил одну руку под голову и стал беспечно смотреть на облака, которые кучерявыми завитками плыли по небу.
‒ У меня ‒ ключ! ‒ сказал Фьольвир.
Мужчина махнул рукой, словно говоря: видел я эти ключи! Каждый, кто появляется, ключом тычет. Фьольвир скрипнул зубами от досады, шагнул под арку, сделал несколько шагов по направлению к воде и вернулся.
‒ Там мир, ‒ сказал он, подсев к ковру.
‒ Угу, ‒ сказал мужчина. ‒ Везде ‒ мир. И здесь ‒ мир. Всем ‒ мир. И тебе, уважаемый, мир. Иди с миром.
‒ Вы не понимаете…
‒ Куда мне, ‒ сказал мужчина и отвернулся от Фьольвира набок.
‒ Мне нужно…
Мужчина резко повернулся обратно.
‒ Ты кто? ‒ спросил он, встопорщив усы.
‒ Фьольвир Маттиорайс, ‒ сказал Фьольвир.
Спрашивающий качнул головой.
‒ Не верно. Снова. Ты ‒ кто?
Взгляд темных глаз уткнулся Фьольвиру в щеку.
‒ Арнасон, ‒ сказал Фьольвир. ‒ Житель Бьеннтестада.
‒ Еще.
‒ Герой.
Мужчина хохотнул.
‒ Давай еще!
‒ Человек.
‒ Дальше.
‒ Победитель Ульфхи.
‒ О! Кто еще?
‒ Муж. Сын.
Мужчина почесал живот.
‒ Это все ни о чем мне не говорит. Это не правда.
‒ Правда.
‒ Нет, не правда, сюда не приходят мужи, сыновья, победители, обитатели боги знают каких мест и так далее. ‒ Мужчина сел. ‒ Возникает вопрос. Кто же сюда приходит? Поэтому я и интересуюсь.
Он несколько мгновений гонял оливки по блюду, рассыпая большую часть на ковер, пока не выловил ту, которую ему хотелось.
‒ Я ‒ Фьольвир…
Мужчина сморщился.
‒ Не-не-не, это уже было. ‒ Он закинул оливку в рот. ‒ Знаешь, уважаемый, ‒ сказал он, жуя, ‒ ты подумай, пожалуйста, кто ты. Хочешь, возьми с блюда персик, сыр, виноград, хлеб возьми. Подкрепись в сторонке. Я вообще буду не против, если ты совсем развернешься и уйдешь.
‒ Не могу.
‒ Хм, ‒ сказал мужчина, ‒ ты тот, кто не может.
‒ У меня ключ, ‒ показал пластинку Фьольвир, ‒ четвертый ключ.
Мужчина улыбнулся.
‒ А я ‒ пятый. Последний перед дверью. Так кто ты?
Фьольвир задумался.
‒ Вот это правильно, ‒ сказал мужчина, подбирая под себя ноги. ‒ Чтобы прийти к очевидной вещи, порой не стоит никуда торопиться. Самое сложное и трудное путешествие подчас происходит здесь.
Он коснулся пальцем своего виска.
‒ У меня там хорошая компания, ‒ сказал Фьольвир.
‒ Да? Целая компания?
Мужчина захохотал, потом погрозил Фьольвиру пальцем.
‒ А ты не прост! ‒ сказал он. ‒ Это хорошо. Может, тогда скажешь мне, кто ты? Если, конечно, хочешь пройти. Ну-ка.
Мужчина грузно наклонился, отломил от сырного полукруга едва поместившийся в ладонь кусок и протянул его гостю. Фьольвир с благодарным кивком принял подарок. Сыр был вкусный, соленый. Мужчина с интересом смотрел, как Фьольвир ест, отщипывая по чуть-чуть.
‒ Вкусно? ‒ спросил он.
‒ Да, ‒ ответил Фьольвир.
‒ Что-то надумал?
‒ Нет.
Мужчина шевельнул челюстью.
‒ Хотя бы честно, ‒ сказал он. ‒ Но я подскажу тебе, кто ты.
‒ Мтаг, ‒ произнес Фьольвир.
‒ Что?
‒ Мтаг был здесь?
‒ О! ‒ удивился мужчина. ‒ Обычно я спрашиваю. ‒ Он с азартом потер ладони. ‒ Это возбуждает аппетит!
‒ Я… ‒ вновь начал было Фьольвир, но был остановлен сердитым жестом.
‒ Помолчи!
Мужчина подвинул к себе несколько блюд и, поглядывая на Фьольвира, принялся без разбора поглощать все, до чего могли дотянуться его пальцы. Он ел, урча, жадно, торопливо заглатывая схваченное, размазывая жир и сок вокруг рта, не жуя, словно Фьольвир вот-вот мог решиться и отнять у него еду. В его пасти исчезали сыр, рыба, ягоды, хлеб, грибы, куски жареного мяса, зелень, икра и плоды, не имеющие названия, но плотно набитые алыми зернами.
‒ Эй, ‒ сказал Фьольвир.
Мужчина, насыщаясь, затряс головой, предупреждая от того, чтобы его отвлекали.
‒ Тьма…
‒ Угум, ‒ кивнул мужчина.
Он попытался целиком запихнуть в себя обжаренную куриную тушку, но с первого раза у него это не получилось. Тушка исчезла в глотке наполовину, потом едок посинел, позеленел и с хрипом выташил ее обратно. Птица повисла над мужчиной, расправив черные огрызки крыльев. Жир и слюна закапали с нее на халат.
Мужчина причмокнул.
Фьольвир тронул его за плечо.
‒ Если ты пропустил…
‒ Не мешай мне есть, уважаемый! ‒ с угрозой произнес мужчина.
Покачав тушку в пальцах, он распахнул рот и опустил курицу в глотку повторно. Горло его взлулось и опало. Мужчина, икнув, облизал пальцы. На жирных губах заблестела улыбка.
‒ Если тьма… ‒ сказал Фьольвир.
Блюда разлетелись со звоном. Раскатились яблоки. Сочащимся обломком упала в песок пчелиная сота.
‒ Слушай, ты, уважаемый! ‒ вырос перед Фьольвиром мужчина. ‒ Ты ‒ неизвестно кто. Человек, муж, герой. Там, ‒ указал он на арку, ‒ это ничего не значит. Ничего! Кем бы ты ни назвался. Тьма там, понимаешь, тьма. Ей безразлично. Он еще вопросы задает! Пошел вон отсюда!
Босой ногой он ударил Фьольвира в бедро, вынуждая того сделать шаг в сторону.
‒ Давай-давай!
‒ Ты…
‒ Проваливай!
Фьольвира развернуло от моря к береговому подъему. Он не хотел, но против своей воли, взрывая песок ступнями, пошел прочь от ковра и от арки. Отпустило его только через десяток крафуров.
Фьольвир остановился.
Злость разгорелась в нем, сжала пальцы в кулаки. Вот как, мрачно подумалось ему. Приходишь спасти мир, а тебе говорят: проваливай. Ты не герой, ты ‒ никто, ты ‒ неизвестно кто. Сидит тут, тварь, жрет и загадки загадывает. Дела ему ни до чего нет. Весь мир рухнет во тьму, этот обжора будет в плошку смотреть.
Ну нет!
Фьольвир развернулся. Унномтюр, какой бы он ни был воображаемый бог, столько времени убеждал, будто его миссия ‒ спасти мир, что никакое жирное убожество не сможет встать у него на пути. Он, Фьольвир Маттиорайс, сын Магнира, ‒ все-таки герой!
‒ Эй, уважаемый!
Фьольвиру показалось, что крикнул он громко, но усач, поглощающий еду, его не услышал. Хорошо. Где топорик? В руке! Где он сам? Рядом! Близко! Так близко, что видны редкие волоски на розовом затылке сидящего.
‒ Уважаемый!
‒ О, ну чего тебе еще? ‒ недовольно спросил мужчина.
Он оторвался от блюда и повернул к Фьольвиру измазанное жиром щекастое лицо с прилипшими к подбородку крошками, рисинками и кусочками кожи.
Фьольвир не раздумывал.
Лезвие топора с ходу раскроило рот обжоры, придавая тому неожиданную широту. Удивление так и застыло в темных глазах. Следующий удар пришелся в шею, брызнувшую сиреневым соком. Дальше Фьольвир вознил топор в пухлое плечо, выдернул его, словно из теста, и вбил уже в грудь.
‒ Я хочу спасти мир!
Мужчина содрогнулся. Из глотки его брызнул фонтан крови, перемешанной с едой. Он упал на ковер, засучил ногами и безотчетно сгреб ткань под себя. Халат и штаны его намокли розово-красным узором. Но остановить Фьольвира это уже не могло. Какое-то время он врубался в спину поверженного обжоры, из которой, как щепки из дерева, лезли мясные волокна. Топор вниз, топор вверх, топор вниз. Даже когда мужчина прекратил хрипеть и шевелиться, он еще несколько вдохов и выдохов дробил ему лопатки и позвоночник. На языке было солоно, в голове шелестело: «Вот и тьма. Вот герой, вот тьма. Теперь-то все ясно, уважаемый?».
Устав, Фьольвир сел рядом с мертвецом. Ягоды, хлеб и сыр промялись под коленями. Задувал ветерок. Волны с шорохом накатывали на берег.
‒ М-да, ‒ раздался вдруг голос.
Двойник обжоры в чистом халате и чистых штанах опустился рядом.
‒ Ты? ‒ удивился Фьольвир. ‒ Я же тебя только что…
Мужчина кивнул, склонившись, мельком осмотрел мертвого себя.