Когда я переодеваюсь и спускаюсь вниз, Джереми уже ждет меня, держа одну руку в кармане, а другой листая свой телефон.
Он кивает в знак одобрения, и мы садимся в машину.
Во время поездки в машине мне и лучше, и хуже. Лучше, потому что я не плачу как ребенок, хотя мне этого хочется. Хуже, потому что прошлой ночью я хотя бы онемела.
Теперь я чувствую каждый укол эмоций. Каждое биение сердца и каждое испорченное воспоминание.
Я могу вспомнить в ярких деталях, как держала пистолет, как нажимала на спусковой крючок. Я чувствую ощущение конца света, которое овладело моей головой.
Все произошло слишком быстро и в то же время слишком медленно.
Джереми продолжает ехать молча, давая мне все необходимое пространство. Даже если звук двигателя становится удушливым, а дороги сливаются в одно целое.
Я прислоняю голову к окну и дышу так тяжело, что стекло запотевает.
— Если мы увидим полицию, мы заберем тебя оттуда. — Говорит мне Джереми, не отрывая глаз от дороги. — У меня нехорошее предчувствие по поводу того, что они еще не замешаны. Лэндон и Ремингтон были там. Конечно, они бы дали показания против тебя. Хорошо, что я забрал твой пистолет, когда мы уезжали, так что улик нет.
— Но я сделала это. — Пробормотала я. — Я застрелила его.
— Слушай меня и слушай хорошо, Аннушка. — Он наклоняет голову в сторону. — Ты не выбросишь свою жизнь на ветер из-за этого. Ты думала, что у тебя нет выбора, поэтому ты и застрелила его. Это единственная версия, которую мы примем.
— Но...
— Никаких «но». Это единственное посещение больницы, которое у тебя будет, так что используй его с пользой.
— Что? Почему?
Он бросает на меня пустой взгляд, когда паркует машину перед больницей.
— Папа уже едет сюда. Он лично забирает тебя обратно в Штаты. На неопределенный срок.
Все, что я хочу сказать по этому поводу, Джереми не слышит, выходя из машины.
Мое мнение все равно не имеет значения. Папа, Джер и даже мама считают, что я в опасности.
Поворот сюжета заключается в том, что это я ранила Крейтона.
Я та, кто...
Раздается стук в окно, и я вздрагиваю, когда Джереми смотрит на меня.
Затем я выхожу из машины и следую за ним внутрь.
— Ты можешь навестить Николая. — Говорю я, мой голос звучит немного странно. — Я пойду в реанимацию и присоединюсь к тебе через некоторое время.
— Я пойду с тобой.
— Ты не должен... — я запнулась, когда он пошёл за мной.
Вскоре мы доходим до отделения интенсивной терапии, и я останавливаюсь на углу, когда замечаю светловолосую женщину с налитыми кровью глазами и залитым слезами лицом, сидящую рядом с неподвижным Илаем и склонившую голову на его плечо.
Ее рука в мужском захвате, или, скорее, запястье. Он продолжает следить за ее лицом, нахмурив брови.
Он имеет поразительное сходство с Илаем, выглядя как его более взрослая версия.
Эйден и Эльза Кинг. Их родители.
Это первый раз, когда я вижу их лично. Крейтон часто говорил о них с обожанием и почти благоговением.
Для человека, который считал себя бесчувственным, он любил своих родителей и даже Илая безоговорочно. В глубине души он считал их своей семьей и ненавидел себя за то, что зациклился на прошлой версии себя.
Версии, которую создала семья, даже неосознанно.
Глиндон подходит к Брэндону. Его лицо напряжено, а ее — красное и такое же беспорядочное, как у мамы Крейтона. Братья и сестры несут кофе, от которого отказываются все, кроме отца Крейтона.
Я хочу сделать шаг вперед, чтобы хоть раз увидеть его, но не решаюсь.
Крейтон сказал, что у его мамы хрупкое сердце, поэтому я предполагаю, что Илай остается рядом с ней, а его отец, вероятно, следит за ее пульсом.
Я никогда не прощу себе, если с ней что-то случится из-за меня. Проглотив удушье, я поворачиваюсь.
— Пойдем.
Джереми смотрит на меня с минуту.
— Ты уверена?
Нет. Но я киваю, позволяя своим ногам нести меня вниз по лестнице. Может быть, я смогу получить информацию о Крейтоне от персонала больницы или просто подглядывать издалека.
Или, может быть, весь этот кошмар скоро закончится.
— Что ты здесь делаешь? — знакомый голос, теперь уже злобный, доносится до меня прежде, чем меня отбрасывает назад и бьет по лицу с такой силой, что зрение обжигает.
Джереми хватает нападавшую, Аву, и бьет ее всем телом о стену. Ее лицо красное, вероятно, от того, что дыхание выбило из легких, но она все равно смотрит на меня.
Сесилия догоняет ее и лишь секунду смотрит на происходящее, прежде чем подбегает, чтобы оттащить Джереми от нее.