Это, блядь, разорвет меня на части.
— А теперь спустись с края. — Я протягиваю ей руку, но она недоверчиво смотрит на нее.
Мы остаемся так на мгновение, ее взгляд скользит с моего лица на мою руку и обратно.
— Анника.
— Да?
— Идет дождь.
— Я знаю.
— Потанцуй со мной.
Ее глаза расширяются, голубой и серый цвета вступают в борьбу за доминирование. Несмотря на ее постоянные придирки по поводу ее прически и одежды, Анника любит, когда мы танцуем под дождем. Это навевает воспоминания о нашем первом свидании и поцелуе. О том времени, когда я решил, что она стала моей навсегда.
Ее подбородок дрожит, как и ее голос.
— Но ты не танцуешь.
— Я танцую только с тобой.
— Я не люблю дождь.
— Ты полюбишь его ради меня.
На этот раз, когда я киваю на протянутую руку, она берет ее.
Я тяну ее с такой силой, что она прижимается к моей груди, а ее маленькие ладошки опускаются на мои плечи. Я хватаюсь рукой за ее талию, и мы медленно раскачиваемся под шум дождя.
Мы прижаты друг к другу так тесно, что мне хочется остановить время прямо в этот момент. В последнее время, когда мы оказываемся так близко, она отталкивается или старается отстраниться как можно дальше.
Но сейчас она смотрит на меня ожидающими глазами, глазами, полными света, и мне хочется пнуть себя и бросить свое тело в канаву за то, что я запятнал ее своей тьмой.
Эти глаза предназначены только для света.
Мы продолжаем медленно, плавно покачиваться, а она не перестает смотреть на меня. Всякий раз, когда дождь попадает ей в глаза, она смывает его и пристально смотрит на меня, словно желая вскрыть мою внешность и заглянуть внутрь меня.
— Значит ли это, что ты забудешь о прошлом? — прошептала она с надеждой, с ожиданием.
И мне не хочется рушить эту надежду или уничтожать ее, но это именно то, что я должен сделать, чтобы дать ей новое начало.
Такое, где я не буду омрачать ее жизнь.
Мне всегда было суждено сломать Аннику Волкову. Я просто не знал, что вместо этого я буду сломлен.
— Я не могу стереть свое прошлое.
Ее ноги подкашиваются, вся она дрожит — ее подбородок, ее тело, ее губы.
— А как насчет твоего настоящего и будущего?
— Я их уже потерял.
— Ты не…
Ее слова обрываются, когда на другом конце пляжа начинается суматоха.
Я нахмурился
Здесь никого не должно быть. Этот остров принадлежит дедушке Джонатану, и только он и папа пользуются им, когда им нужен отпуск. Но они не стали бы приезжать, учитывая, что оба знают, что я здесь.
Если только они не решили приехать без приглашения. Может быть, мама и бабушка надавили на них, заставив привезти их сюда, чтобы увидеть меня?
Что-то здесь не так.
— Оставайся здесь, — говорю я Аннике и начинаю спускаться по дороге.
Когда я оборачиваюсь, чтобы убедиться, что она не вернулась на скалистый берег, я обнаружил, что она идет за мной по пятам.
—Что? — спрашивает она. — Я хочу знать, что происходит.
Бесполезно пытаться остановить ее, да и времени у нас все равно нет.
Дождь прекратился так же внезапно, как и начался, к тому времени, как мы добрались до пляжа.
Несколько мужчин в черном патрулируют всю территорию, как какие-то специальные солдаты.
Я не слышу шагов, но слышу крик Анники, когда меня ударяют сзади. Боль вспыхивает в затылке, и я падаю на колени. Мои запястья сжимают за моей спиной, а голос с русским акцентом бормочет:
— Поймал, Босс.
Когда я поднимаю голову, передо мной оказывается не кто иной, как человек, убивший мое детство и купавшийся в его крови.
Человек, который дал жизнь Аннике.
Адриан Волков.
И он держит пистолет у моего виска.
Глава 39
Анника
Странно, как мир может перевернуться с ног на голову в считанные минуты.
Несколько минут назад я снова начала надеяться, тосковать, мечтать о том что бы убедить Крейтона отказаться от своей мести.
И это после двух дней кошмарной, безрадостной капитуляции. Из-за его полной непреклонности мое сердце разбилось вдребезги. Я потеряла всякую надежду и стала похожа на себя прежнюю.
Мысль о том, что он превратится в этого бессердечного человека, который видит только месть, разрывала меня на части, и я не могла выдержать этой пытки. Поэтому представьте мое удивление, когда он наконец-то выслушал меня.
Он стоял там и выслушал меня.
Он не пытался меня разозлить. Он даже... испугался. Это был первый раз, когда я видела страх в его глазах.
Черт, даже когда я наставила на него пистолет, он не испугался. Он был скорее покорен.