Анника выглядела чертовски гордой. Я сузил глаза, ожидая схему, скрытый мотив, но на его лице не было ни следа ни того, ни другого.
С тех пор Лия фактически усыновила его как своего третьего ребенка. Она легко влюбилась в него и даже начала готовить его любимые блюда всякий раз, когда он приходил.
На днях они переписывались о каком-то дурацком рецепте. По словам моей дочери, он не отвечает на сообщения от своих друзей и родственников.
Очевидно, он не против делать это с моей женой.
Хотя у Лии есть та тихая, завораживающая энергия, когда она может покорить сердце любого, даже не пытаясь. Именно поэтому я старался изо всех сил оградить ее от мира.
Я все еще хочу запереть ее, чтобы никто, кроме меня, не мог ее видеть, где только я — ее мир, так же как и она — мой, но я понимаю, как сильно ей нужно быть на свободе.
Моя награда в том, что она охотно возвращается ко мне каждую ночь, охотно ищет убежища в моих объятиях и охотно хочет побыть одна.
Это лучший подарок, который я когда-либо мог получить
— Попробуй, Крей. Я приготовила это.
Анника зачерпывает то, что выглядит как какая-то закуска, и подносит это к его рту. Этот ублюдок в одолженное время действительно открывает губы и ест. Без изменений в выражении лица.
Ян и Лия вздрагивают, обмениваясь взглядами.
— Что ты думаешь? — спрашивает моя дочь с ожидаемым ликованием.
Я готов повалить его на землю, если он хоть немного изменит выражение лица, но он кивает.
— Довольно хорошо.
— Я так и знала! — она смотрит на Яна. — Видишь? Я же говорила, что кому-то нравится моя еда. Все дело в перспективе.
— Ты действительно в порядке, парень? Хочешь, чтобы я вызвал скорую?
— Ян! — укоряет моя жена.
— Нет, с ребенком что-то не так, Лия. Он действительно ест то, что готовит твоя пищевая террористка дочь.
— Хочешь умереть? — спрашивает моя дочь с убийственным выражением лица.
Этому она научилась у меня.
— Не называй ее пищевой террористкой, — в упор говорит Крейтон, вызывая широкую ухмылку у Анники и улыбку у моей жены.
— Бум, — говорит Анника, не в силах скрыть свое хвастливое выражение лица. — Падение микрофона.
— Этот жалкий хрен слишком влюблен, чтобы понять, насколько ужасна твоя еда на самом деле. Послушай, парень, любовь не спасет тебя, когда тебя отвезут в скорую из-за пищевого отравления.
— Я тебя убью, — объявляет Анника и пытается набить его своими закусками, но Крейтон выхватывает их и начинает есть.
Христос.
У этого маленького засранца, в конце концов, есть желание умереть. В этом доме мы не едим еду Анники, иначе обязательно случится какое-нибудь пищевое отравление, или расстройство желудка, или просто неудобства.
Она склонна использовать то, что, по ее мнению, полезно для здоровья, вне контекста, например, мед с острой пищей или некоторые питательные вещества с морепродуктами. И у нее нет представления о том, сколько соли нужно класть в любое блюдо.
Мы знаем, что она хочет как лучше, поэтому Лия, Джереми и я обычно просим ее не готовить. Коля и другие охранники тоже стараются быть дипломатичными в этом вопросе.
Только этот ублюдок Ян сказал ей правду прямо и уже давно заклеймил ее как пищевого террориста.
Крейтон Кинг — первый человек, который охотно ест ее еду и даже хвалит ее за это.
Тем не менее, я отказываюсь тепло относиться к нему из-за этого жеста. Или из-за того, что именно он заставил Аннику отказаться от суицидальных мыслей, которые у нее были на острове.
Я не рассказывал Лии о том эпизоде и приказал всем этого не делать. Для нее было бы губительно узнать, что темные мысли вторглись в разум нашей дочери и мы чуть не потеряли ее.
Но мы не потеряли.
Потому что Крейтон был рядом и сумел оттащить ее от края небытия.
В основном благодаря ему моя дочь до сих пор цела и невредима. Но также благодаря ему она дошла до такого состояния, поэтому я буду считать этот инцидент нейтральным.
— Как поживает эта девушка?
Лия спрашивает Крейтона, пока Анника гоняется за Яном с цветком, потому что он продолжает называть ее пищевым террористом.
— Девушка? — повторяет он с хриплым горлом — определенно, еда не так сильно влияет на него, как он утверждает.
— Та, которая рассказала нам о том, куда ты отвез Аннику.
— Сесилия?
Моя жена кивает.
— Ты действительно хочешь знать?
Она подходит ближе, ее мягкие черты лица меняются.
— Почему? Что случилось?
— Ты ведь понимаешь, что Джереми не выудил из нее эту информацию, будучи хорошим спортсменом, верно?