К тому же она единственная носит кроссовки, поэтому ее движения легче наших.
В тот момент, когда музыка снова наполняет наши уши, мы в унисон вздыхаем с облегчением. Больше никакого леса на всю жизнь.
Мы пробираемся обратно в главный особняк и смешиваемся с толпой.
Студенты Королевского Университета — завзятые тусовщики с отменным вкусом к разврату. Студенты КЭУ тоже любят веселиться, но не таким экстравагантным способом.
На вечеринку, которую устраивают Язычники, приходят почти все. Это даже считается привилегией — попасть внутрь. Обычно Джереми не разрешает мне даже войти, не говоря уже о том, чтобы пригласить моих друзей, но с тех пор, как у меня начались признаки депрессии, он стал несколько снисходителен.
Я немного повзрослела. Всякий раз, когда я чувствовала себя слишком задушенной, слишком защищенной, у меня наступали эти серые дни, когда я не могла видеть цвета, как бы я ни старалась.
Обычно балета или возможности выйти на улицу достаточно, чтобы уменьшить это бремя.
Мы втроем сгрудились у стены, переводя дыхание, и тут я мельком замечаю, что Джереми в другом конце комнаты разговаривает с Николаем и его самым надежным охранником.
Я затаила дыхание, готовясь к тому, что он сейчас ворвется, раскроет, что ему все известно о нашем тайком проведенном сеансе, и высечет меня, как двенадцатилетнюю. Однако он не двигается. Его серые глаза сужаются и смотрят на меня.
Нет, не на меня.
Сесилию?
Я снова смотрю на нее, а она все еще прислонена к стене, тяжело дышит и совершенно не замечает, что мой брат смотрит на нее так, словно она занимает первое место в его списке дерьма.
О, нет.
Взгляд исчезает так же быстро, как и появился, и Джереми поднимается по лестнице вместе со своим охранником и Николаем. В этот момент я действительно выдыхаю.
Мы в безопасности. Пока что.
— Больше никаких блужданий по лесу ночью, — ворчит Сесили. — Клянусь, я потеряла несколько лет своей жизни.
— Мы сделаем это тайно, — шепчет мне Ава.
— Я слышала это, и этого не будет.
Ава гримасничает, а Сесили просто смотрит в ответ.
— Очень зрело.
— Прости, мама, я хочу прожить свою молодость на полную катушку. — Ава надулась и взяла бокал у проходящего мимо официанта.
Ух ты. Это, наверное, был охранник, учитывая, какой взгляд он бросил в ее сторону. Если бы меня не было рядом, он бы схватил ее за шею и вышвырнул за дерзость.
Она выпила немного, потом остановилась и простонала.
— Вот дерьмо. Это крепко. Что это?
— Наверное, чистая водка, предназначенная для Джера или Николая.
— Я знала, что у Язычников есть лучшие вещи. — Она обнимает меня сбоку. — Нам повезло, что мы не потеряли привилегии на вечеринку.
— Скорее, безрассудства, — выдыхает Сесили, прислонившись к колонне. Ее футболка на этот день «Я бы предпочла читать». — Теперь мы можем вернуться в общежитие?
— Черта с два. Ты обещала пойти с нами, Сеси.
— Ты что, забыла, что у нас вроде как занятия по утрам?
— Да, и что? Быть студентом универа не противоречит веселью, знаешь ли. На самом деле, все, кроме тебя, это делают, мисс Невеселая.
— Только не надо умолять меня разбудить тебя завтра, когда ты напьешься до чертиков.
— Пфф. Это сделает Глин.
— Глин, которая со своим парнем занимается Бог знает чем?
— Это называется трах, Сес. Повторяй за мной. Т-Р-А-Х.
Она смотрит на нее пустым взглядом, а Ава разражается смехом и возвращается к выпивке. Они все дразнят Сесилию за то, что она зануда и ханжа, но я считаю ее суперкрутой за то, что у нее есть четкие границы того, что ей нравится, а что нет.
Хотела бы я быть такой же уверенной в себе, как она.
— Итак... — Я прочистила горло. — Я хотела поговорить с вами кое о чем.
— О, звучит сочно. — Ава сосредотачивается на мне. — О чем?
— Помните тот брак по расчету, который я должна была заключить с тех пор, как они узнали, что у меня есть вагина?
— Эти патриархальные мудаки. — Глаза Сесили сияют вызовом.
— Согласна с тем, что она сказала. — Ава ударяет подругу по плечу. — И что? Они подобрали тебе мужа в семнадцать лет? Хочешь, чтобы мы устроили бунт перед посольством США? Может, и перед российским посольством тоже?
— Нет по всем пунктам. Мама сказала, что не допустит этого.
Выражение лица Сесилии смягчилось.