Тепло приливает к телу ниже пояса, и мой член медленно, но верно пробуждается. Он утолщается при мысли о том, как я буду растягивать и разрывать ее крошечную киску изнутри.
Слишком рано.
Она не привыкла к боли.
Блядь, она даже не знала боли до моего появления. Мне приходится напоминать себе, что я не могу сломать ее... пока.
Хотя ее сегодняшний наряд не помогает. На ней юбка с рюшами, заходящая выше колен, и топ без плеч, открывающий пупок. Когда я смотрю на нее сверху вниз, она кажется такой маленькой, что я мог бы испортить ее поркой.
Нет, достаточно просто укусить.
Ее полупрозрачная кожа стала бы красной, затем фиолетовой — как ее любимый цвет, блядь.
— К сожалению, я как первая дочь, и за мной нужно постоянно следить, так что это единственный вид свидания, который мы можем иметь до дальнейших распоряжений. — Она улыбается мне, голубовато-серые глаза сверкают под лучами солнца. — Ты собираешься просто стоять здесь?
Вздохнув, я опускаюсь на край одеяла и беру посуду.
— Тебе обязательно делать все таким... фиолетовым?
— Тебе обязательно так ворчать по любому поводу? К тому же, фиолетовый — это превосходно. Извини, я не устанавливаю правила.
Я смотрю на нее, и обычно она разрывает зрительный контакт или пытается выкрутиться из ситуации, но в этот раз она просто качает головой, как будто это я неразумен.
Затем она подталкивает рыбу с картошкой в мою сторону.
— Смотри, я приготовила твое любимое блюдо. Пришлось умолять Сеси научить меня готовить его по FaceTime, но на самом деле это было не так уж сложно. Кроме того, люди говорят, что я ужасно готовлю, и под людьми я подразумеваю свою семью. Ава также говорит, что я должна придерживаться салата, так что я полностью понимаю, если ты не хочешь его есть.
Надо было сказать это до того, как она дала мне этот проклятый ланч-бокс. Я открыл контейнер, взял кусочек еды и практически проглотил его, не жуя. Я — самый неприхотливый едок на планете. Пока это еда, я буду поглощать ее, но Анника — сертифицированный пищевой террорист.
Ей нужно запретить работать на кухне.
Удивительно, что выражение моего лица не меняется, пока соленое блюдо катится по моему горлу. Я откусываю еще один кусочек, прежде чем первый исчезает.
Когда я беру бутылку воды, я понимаю, что она смотрит на меня большими глазами и приоткрытыми губами.
— Как оно?
— Неплохо. — Преувеличение. Это худшее, что я когда-либо ел, и это о чем-то говорит, учитывая, что мама тоже не очень хорошо готовит.
Но, как и моя мама, Анника постаралась ради меня. Так что это положительный момент, я думаю.
Ее лицо опускается, и она возится с соломинкой в своей чашке.
— Ох.
Это нормально, что я ненавижу такое выражение на ее лице? Это еще более заметно, когда оно резко меняется от яркого и чертовски блестящего до полного уныния.
— Это хорошо. — Я продолжаю есть. — Только немного переборщила с солью.
Еще одно преуменьшение.
— Правда? — она протягивает руку, но потом останавливается. — Можно попробовать?
— Нет.
— Перестань быть таким жадным. Я просто хочу посмотреть, насколько вредна соль.
— Все равно нет.
Она вонзает вилку в свой салат и набивает им лицо, глядя на меня из-под ресниц.
Я сопротивляюсь желанию улыбнуться ее абсолютно комичному выражению лица и открываю свою воду. Это первый раз, когда я вижу, как кто-то проявляет свои эмоции настолько открыто, что это становится немного пьянящим.
Так забавно провоцировать или будоражить ее, просто чтобы увидеть заметные изменения на ее лице.
Мы едим в тишине, или, скорее, я ем, а потом пью воду почти одновременно.
Тем не менее, я жду, когда мирная фаза закончится на «три, два и один».
— Я думала, что это будет свидание, но, видимо, я просто накормила тебя. Может, мне не стоит включать в меню что-нибудь из еды в будущем?
Тебе не стоит ничего готовить в будущем.
Но я не говорю этого и, закончив с первым блюдом, перехожу к фрикаделькам.
Анника все еще держится за свой салат.
— Я хотела спросить тебя, почему ты так любишь еду? Вообще-то, я не знаю, действительно ли ты получаешь от нее удовольствие или тебе просто нравится сам процесс.
Я проглатываю полный рот не менее ужасных фрикаделек и поднимаю голову.
— Почему ты спрашиваешь?
— Я хочу узнать тебя получше.
А что тут узнавать?
Познакомившись с ее характером, я не сомневаюсь, что она сбежит при первых признаках темноты.
Она не убежала от тебя вчера. Или позавчера.