Мои губы пируют на ее губах с энергией ненасытного зверя, пока она не задыхается, пока ее тело не прижимается к моему. Пока я не смогу определить, где начинается она и заканчиваюсь я.
Дождь бьет по нам, как свидетель этого момента.
В тот момент я решаю, что Анника Волкова не сможет убежать от меня.
Даже если она захочет.
Глава 15
Анника
Tолько две недели прошло с того дня, когда моя жизнь перевернулась с ног на голову.
С того дня, когда я танцевала с Крейтоном под дождем, а потом он поцеловал меня.
Или, скорее, проглотил меня целиком и пировал остатками, пока я не потеряла сознание.
Я никогда не думала что поцелуй может быть опытом жизни или смерти, но Крейтон, очевидно, сделал своей миссией отмену всех и каждого из моих убеждений.
До него я думала, что слишком чувствительна к боли, но с каждым наказанием, с каждым шлепком его руки я начинаю думать, что, возможно, мне нравится эта развращенность. Может быть, моя чувствительность — это еще одна причина, почему мне это так нравится.
Или, может быть, я наслаждаюсь тем, что приходит после — контролирующими прикосновениями, сокрушительным оргазмом.
Даже слезы.
До него я считала, что плакать — это слабость. Теперь, когда я плачу, интенсивность Крейтона возрастает, и он поглощает меня целиком.
Он такой садист.
Но он мой садист.
За последние две недели он познакомил меня с понятиями, о которых я не знала. Например, он затыкает мне рот моими трусиками или своими пальцами, пока шлепает меня — ему это очень нравится. Или заставляет меня умолять об оргазме, доводя меня все дальше и дальше, пока я не превращусь в кашу.
Но он также научил меня принимать боль, перестать бороться с ней, и в тот момент, когда я это делаю, удовольствие приходит гораздо легче.
Отчасти потому, что я привыкаю к его ласкам.
Отчасти потому, что именно он стоит за болью. Не кто-то другой — Крейтон.
Хотя я давно перестала его боготворить. Он не только несовершенный человек, но и иногда мне он не нравится. Особенно когда он впадает в режим тирана и отказывает в элементарных просьбах.
Если я говорю «нет», меня наказывают.
Если я бросаю ему вызов, меня тоже наказывают.
Если он чувствует, что я веду себя как грубиянка? Да, это грозит мне большими неприятностями.
Иногда кажется, что его безупречный контроль — это его способ держать часть себя в тайне.
Эта теория становится все более правдоподобной, чем дальше он углубляет мое наказание, когда чувствует, что во мне нарастает бунт.
После того поцелуя я почувствовала, что стена между нами была разрушена. Печальная новость заключается в том, что я обнаруживаю все новые и новые стены.
Он как будто держит меня на расстоянии вытянутой руки, достаточно далеко, чтобы я не смогла разглядеть его истинную сущность.
За пределы садиста, который не может чувствовать удовольствие, не причиняя боли, я имею в виду.
Вот почему я пытаюсь вывести его из зоны комфорта. И в основном это требование свиданий. Да, я получаю за них наказание, но оно того стоит.
Сначала мы часто встречались на крыше приюта и обедали, но на прошлой неделе Джереми ослабил охрану.
За мной больше не ходят охранники, и мне не приходится оглядываться через плечо. Я даже хожу потусоваться с девчонками — правда, еще не на той стадии, чтобы ночевать в общежитии.
Мне пришлось отстаивать свою свободу, я позвонила папе и маме и сказала им, что собираюсь убежать, если они будут продолжать заковывать меня в кандалы.
Папа сказал: «Если ты сможешь убежать», но потом сказал Джереми, чтобы он дал мне свободу.
Папа знает толк в жесткой любви, скажу я вам.
Но как бы то ни было, после обретения моей долгожданной свободы мы с Крейтоном пошли в кино, и он, на удивление, не заснул во время просмотра.
Мы также отправились на пробежку в горы, или, скорее, он потащил меня туда. Что? Я не люблю пешие прогулки. Вот как это называется. Это не пробежка, это чертовски пеший туризм.
Он только улыбался и качал головой, пока я боролась, краснела и требовала передышки каждые десять минут.
Возможно, дискомфорт стоил того, потому что я смогла увидеть его улыбку. Они редки, как специальные издания, и способны вызывать проблемы с сердцем. Так что, возможно, это благословение, что он не часто их демонстрирует.
Кроме того, я не хочу делиться ни с ними, ни с ним.
Но сегодня мне вроде как придется.