— И что с этого? — я теряю спокойствие. — Это еще один способ убедить меня держаться подальше от Крейтона по причинам, которые ты отказываешься разглашать? Если это так, то оставь это, мама. Я студент КЭУ, и ни разу люди там не относились ко мне по-другому только потому, что я американка или Волкова.
Джереми смотрит на меня поверх ободка своей чашки.
— Не говори с мамой в таком тоне.
— Вы, ребята, явно сговорились против меня. Неужели вы ожидали, что я опущу голову, буду выполнять ваши приказы и просто соглашусь?
— У тебя нет выбора, Аннушка. Я говорил с папой вчера вечером, и он согласен с тем, что тебе больше нельзя видеться с Крейтоном Кингом.
Чашка с кофе дрожит в моей руке, и я ставлю ее на стол, прежде чем она упадает и разобьётся вдребезги.
— Мы договорились, что я поговорю с ним.
— Мы договорились только о том, что он будет проинформирован о ситуации, а не о том, что кто-то из нас будет с ним разговаривать. По возвращении на остров Брайтон ты порвешь с ним, или папа найдет тебе жениха.
Я уставилась на маму так, словно меня ударили в грудь, а она держит нож.
— Ты сказала, что не допустишь этого.
— Анни...
— Забудь об этом. Я сама поговорю с папой, когда он вернется.
— Не надо, Анни. — Говорит мама мягким голосом. — Ты только разозлишь его и навредишь себе. Это к лучшему.
— К лучшему? Для кого? Тебя? Папы? Джереми? Но точно не для меня.
Разочарование бурлит в моих венах. Оно продолжает расти, пока не лопается по швам.
И самое ужасное, что я понятия не имею, как его успокоить.
Сделать так, чтобы стало лучше.
Я так разочарована в маме и злюсь на себя за то, что была такой доверчивой.
За то, что попала в ситуацию, из которой единственный выход — проигрыш.
Все двери закрываются перед моим носом, а Крейтон все еще не отвечает на мои сообщения.
Может, он скажет, что это и ради меня тоже?
Телефон Джереми вибрирует на столе, и когда он проверяет его, между его бровями появляется складка.
— Мы уезжаем. — Объявляет он, резко вставая.
— Но вы только что приехали. — Протестует мама.
— На острове чрезвычайная ситуация.
— Что за чрезвычайная ситуация? — спрашиваю я осипшим голосом.
— Плохого типа.
Он мчится в направлении дома, а я бегу трусцой, чтобы не отстать от него.
— Что случилось?
— Николая похитили, и похититель требует меня.
Глава 26
Крейтон
— А ты уверен, что этот план сработает?
Тело Илая остается совершенно неподвижным, пока он наклоняет голову на в сторону, выжидая время.
Мы уже час прячемся за кустами в углу заднего входа в клуб Язычников, и до сих пор нет никаких признаков «добычи», на которую, по словам моего брата, мы сегодня охотимся.
— Терпение, братишка. Мы должны позволить добыче выйти по собственной воле.
— Почему мы не можем просто найти ее?
Он бросает на меня косой взгляд, полный садизма.
— Ну и где тут веселье?
Мы оба одеты в джинсы и толстовки и, вероятно, выглядим как серийные придурки с развратными наклонностями. В какой-то степени это правда.
Не помогает и то, что уже поздно, около двух часов ночи, и улицы практически пусты.
С тех пор, как я увидел сообщение, которое прислала мне Анника, то самое, в котором она сообщала о своем возвращении в Штаты, мне неспокойно. Эти черные тени застилали мое зрение, и я не мог усидеть на месте.
Первая мысль, которая пришла мне в голову, была о том, что ее отец не позволит ей вернуться сюда. Она всегда гордилась тем, как убедила его позволить ей учиться в КЭУ, но факт остается фактом: он был против этой идеи.
Учитывая ее мафиозное прошлое, она склонна потерять любую свободу, которой наслаждалась последние пару месяцев. Особенно если Джереми имеет право голоса.
Которого у него не было бы, если бы она позволила мне разобраться с ним раньше.
Поскольку этот вариант теперь не обсуждался, и мне нечего было сказать, чтобы не показаться мелочным, я пометил разговор как «Не читать», пока не придумаю лучший ответ.
И это привело нас к тому, что теперь я находился с Илаем, поддерживая его в ночных начинаниях. Это все равно лучше, чем ворочаться в постели, быть поцарапанным Тигром ради или развлекаться пьяными бреднями Реми, которые обычно включают в себя раскрытие любых секретов, на которые он наткнулся.
— Вот он. — Губы Илая растягиваются в ухмылке, когда он дергает головой в направлении буйного мужчины, выскользнувшего через черный ход.