Он плюет на меня, и я улыбаюсь.
— Карта разрушения, хорошо.
Я использую его как грушу для битья, раз за разом ударяя кулаком в его лицо, грудь и живот, пока Илай сдерживает его.
Моему брату становится скучно на полпути, он подавляет зевок и предпочитает листать свой телефон. Но при этом он все еще держит его в смертельной хватке.
Я врезаю кулаком под челюсть мужчины, отправляя его в полет в сторону, и в десятый раз спрашиваю.
— Что ты рассказал Лэндону?
Я ожидаю, что охранник будет молчать, как и раньше, но он тяжело дышит, и кровь льется у него изо рта.
— Ты собираешься занять его место в расплате с моими долгами?
— Возможно. — Маниакальное внимание Илая переключается на охранника, и он убирает телефон в карман. — Но если ты не скажешь нам то, что мы хотим знать, ты не только потеряешь нас как спонсоров, но и мы позаботимся о том, чтобы ты потерял Лэндона. Деньги Кингов могут быть бесконечными, но они труднодоступны для таких крестьян, как ты.
— Вы даже не заботитесь о том, чтобы скрыть свои личности. — Прохрипел охранник, с трудом сохраняя связную речь из-за крови, хлынувшей из его губ и носа.
— Разве это имеет значение? — Илай отпускает запястья мужчины, прохаживается перед ним и качает головой по сторонам. — Кто поверит таракану-предателю вроде тебя? Определенно не Джереми. И если ты думаешь, что Лэн прикроет тебя, то ты получишь жизненный урок. Моему кузену абсолютно наплевать на всех, кто не является им самим и его членом. Как только он поймет, что ты больше не полезная пешка в его предполагаемых грандиозных планах, он отбросит тебя.
— Ты оплатишь долги? — он обращается ко мне, вероятно, решив, что я наименее невменяем, несмотря на целую плеяду синяков, которые я оставил на его лице.
Бедный пиздюк.
Вменяемых Кингов не бывает.
Тем не менее, я киваю и отступаю назад.
Охранник несколько секунд поднимается на ноги, затем опускает свой вес к грязной каменной стене и шарит по карманам, прежде чем достать сигарету.
Проходит еще несколько мгновений, прежде чем он зажигает ее. Мы не прерываемся, терпеливо ожидая, пока он расскажет, что знает. Как сказал Илай, лучше позволить добыче выйти наружу самой, поскольку любое принуждение может иметь прямо противоположный эффект.
И насколько я понял, этот человек никому не верен. Кроме своих долгов. Возможно, из-за азартных игр.
— Лэндон хотел узнать о семейных тайнах Волковых, но его особенно интересовала одна, которая попала в СМИ, но так и осталась «холодным делом». — Он выпускает облако дыма. — Это случилось очень давно, когда мне было двадцать лет и я только недавно покинул Россию, чтобы присоединиться к Нью-Йоркской Братве. Я спас одного из лидеров, подвергнув свою жизнь опасности, и вскоре после этого меня завербовали люди Адриана Волкова. Тогда у него была одна досадная проблема, которая рассеивала его внимание от обязанностей стратега Нью-Йоркского филиала.
— О? — Илай прислонился к стене, повторяя его позу, и даже достал сигарету, затем засунул ее в угол губ, но не прикурил. — И скажи, пожалуйста, что это может быть?
— Его жена сошла, — мужчина обводит пальцем у виска, — с ума.
— С ума? — повторяю я.
Это то, что имела в виду Анника, когда говорила, что у ее родителей было темное начало, в котором она не участвовала.
— Безумие, которое держалось в тайне даже в ближнем кругу Босса. Нам не разрешалось произносить ее имя, если мы не желали получить билет в один конец в спецназ или, что еще хуже, в могилу.
— Интересная история, правда. Я за сумасшествие. — Илай вытаскивает свою незажженную сигарету из промежутка между губами, как будто он курит. — Но я не понимаю, почему это имеет значение в нынешних обстоятельствах.
— Ее безумие подтолкнуло ее к совершению убийства.
— Вот это гораздо лучше. И?
— Человек, которого она убила, был общественным деятелем. Кандидат в мэры, на самом деле. Тот, кто наверняка победил бы на выборах в том году, учитывая, что он был народным любимцем. Она нанесла ему тридцать четыре удара ножом, неоднократно, долгое время после того, как он умер.
В моих ушах раздается гулкий звон, и стены начинают смыкаться вокруг меня. Натиск настолько неожиданный, что мне трудно дышать. Воротник моей толстовки царапает кожу, а бок, где у меня татуировка, покалывает и жжет.
— Звучит чертовски жестоко. — Говорит Илай.
— Выглядит тоже жутко. Меня отправили с несколькими другими людьми на место убийства, чтобы убрать все улики до приезда властей. У мужчины было совершенно ужасающее выражение лица, как будто его душу извлек сам дьявол.