— Твои сомнения — это твоя сущность, — только и сказал голос. Но Лориан был готов к такому ответу — по крайней мере, он думал, что был готов.
— Но как это понимать? — подумал он. — Что вы имеете в виду под моей сущностью?
— Рыцарь хорошо тебя обучил, — голос прозвучал с одобрением. — Твоё хладнокровие не пало перед моим авторитетом, тебя не соблазнили звучащие мудро пустые слова. Я скажу тебе, как избавиться от сомнений, дитя Лорикса, но для начала скажи мне — пытался ли ты сделать это сам?
Лорикс задумался, забыв, что все его мысли для Агмаила ясны, как небо над Кубусом.
— Я вижу, что нет, — прозвучал голос снова, и Лориан вздрогнул. — Я скажу тебе простую истину, дитя Лорикса. Каждое сомнение, каждая негативная эмоция, всё то плохое, что можно ощутить и почувствовать — всего лишь индикатор для истинного рационалиста. Неприятные чувства должны привести твою мысль к их источнику, и на этом их роль для тебя закончена. Забудь их, выброси, как инструмент, что отслужил своё, и примись за дело своим разумом. Скажи мне — что порождает твои сомнения?
«Это я умею», — подумал Лориан и спохватился — его мысли были слышны. Он сосредоточился, постаравшись сосредоточиться на том, что он считал сомнениями; его разум не очистился полностью, но чем больше он думал, чем больше вспоминал фактов, тем сильнее становились сомнения. И вот Лориан, похоже, добрался: одна мысль вызывала сомнений куда больше, чем все остальные…
— Я не понимаю одного, — подумал он. — Вы уже, скорее всего, знаете, что на Дне есть люди, и что я — один из них. Я попросил Франца спасти их, но он отказал мне. Почему он считает, что не стоит спасать их сейчас?
— Видимо, ответ Франца не удовлетворил тебя, раз ты всё ещё мучаешься в сомнениях, — ответил голос. — Тогда скажу я, и скажу прямо. Люди на Дне — единственное, что не даст этому месту погибнуть, когда настанет его час. Если однажды случится ужасная катастрофа, и поверхность Кубуса станет непригодна для жизни, Дно станет последним оплотом Айлинерона. Вспомни жизнь Первого Наблы: он всегда думал о том, что может случиться что-то, с чем мы не сможем бороться, и от чего придётся бежать. И если мы хотим однажды вернуть Кубус после возможной катастрофы — нам надо остаться рядом с ним. На Дне, которое оберегает твой народ, Лориан.
От подобной искренности Лориан впал в замешательство. В смятении он не мог сформулировать ни единого вопроса, хотя хотелось задать сотню. И тут в мысли снова вмешался голос Агмаила:
— Я отвечу на вопрос, который ты пытаешься осознать. Знаю ли я, что случится? Да, я знаю. Более того, не так уж и долго осталось ждать три тысячи пятого года. И я прошу тебя, Лориан, ради всего Человечества — будь Рыцарю хорошим учеником. Это единственная моя просьба, дитя Лорикса.
Прежде чем Лориан успел что-то подумать, мысли его смешались в безумном вихре. Ощущение присутствия усилилось до вполне ощутимого покалывания где-то внутри черепной коробки, обрывки прошедшего диалога, мыслей последних пяти минут, впечатлений, образов — всё появлялось и исчезало навсегда. Осталось лишь ощущение спокойствия — без тени сомнений.
— Что-нибудь ещё вызывает у тебя сомнения? — спросил приятный мягкий голос.
Лориан задумался.
— Похоже, нет, — сказал он и удивился правдивости своих же слов. — Спасибо, Агмаил…
— Персиваль сказал, что ты уже занимался фехтованием раньше, — говорил Гидеон, облачаясь в доспех. — Это хорошо. Ты можешь быть хоть Агмаилом по остроте мысли, но Рыцарем тебя делает умение сражаться, а для этого тебе нужна хорошая реакция. Посмотрим, что ты умеешь…
Лориан смотрел сквозь сетку шлема на меч в своей руке. По сравнению с оружием Дна он выглядел безобидно — круглая в сечении мягкая палка с небольшой гардой, таким даже поранить вряд ли получится. Правда, было похоже, что ранить тут никого не придётся: как сказал Гидеон, система распознает контакт, если меч ударит по доспеху. И всё-таки, оружие было легковато…
Борс и Гвен стояли рядом с ристалищем — так называлась огороженная круглая площадка для дуэлей мечников. Увидев, как Лориан встал в странную стойку, взявшись за меч двумя руками и держа его прямо перед собой, Борс взглянул на Гвен, вопросительно подняв бровь. Та лишь пожала плечами; её сосредоточенный взгляд готовился уловить каждое движение бойцов.
Она прикинула, как Лориан распределяет вес: одна нога его была отведена назад, но стоял он в основном на передней — необычно, но может сработать. Руки Лориана были выпрямлены и держали меч практически вертикально — а вот здесь Гвен уже усомнилась в удачности позы. Как нападать из такого положения, было не совсем понятно. Гидеон же, крутанув мечом, взял его покрепче и завёл лезвие немного назад: это была атакующая стойка, блок и удар исполнялись одним и тем же набором резких размашистых движений. Из-под шлема свисали длинные волосы, собранные в тонкий хвост — Гвен невольно вспомнила, как они взлетают во время боя. Снова возникло странное чувство, похожее на тревогу. Дыхание стало тяжелей, и Гвен моргнула, в доли секунды провернув привычное: очистить, разделить, пробудить.
— Бойцы готовы? — прокричал Борс, и двое на ристалище сжали мечи крепче. — Начали!
Гидеон рванулся вперёд, взмахнув мечом — Лориан отбил атаку едва уловимым движением рук. Следующий удар рассёк воздух прямо перед лицом Лориана, ловко отступившего назад — только сейчас Гвен поняла, зачем нужна была эта странная стойка. Гидеон начал новую атаку — лезвие ударило по ноге, и в следующий миг сокрушительной силы колющий удар пришёлся в самый центр сетчатой маски Рыцаря. Прозвучал звуковой сигнал.
— Один — ноль в пользу Гидеона Дзерета! — объявил Борс.
— Но почему? — Лориан в недоумении посмотрел на своего соперника. — Я же убил его!
— Мой удар был мигом раньше, — Гидеон снял шлем и выправил вмятину на лицевой сетке.
— Но это было сущее самоубийство, — озадаченно сказал Лориан. — Если бы у нас были настоящие мечи, вы бы не выжили, совершив такую атаку.
— Это не смертельный бой, Лориан, — сказала Гвен холодно. — Побеждает тот, кто нанёс удар первым, неважно, куда пришёлся ответ. Персиваль не рассказывал тебе правила?
И тут Борс тяжело посмеялся.
— О, нет, Гвен, это невозможно. Чтобы Перси хоть раз в жизни объяснил кому-то что-нибудь так, чтобы тот понял? Это не в его стиле, я его знаю. Второй раунд! Бойцы готовы? Начали!
Вивьен сидела слегка поодаль, закинув ногу на ногу; Франц стоял рядом, опершись на чёрную трость и поглаживая пальцем набалдашник.
— Из всех Рыцарей ты выбрал именно Перси, чтобы дать ему в ученики парнишку. А ты знаешь толк в извращениях, — Вивьен ухмыльнулась. — Не подумай, я не завидую. Просто это выглядит, как худший вариант, без обид.
Франц бросил взгляд на часы на стене.
— Лориан привык выживать, — ответил он, пожав плечами. — Для него куда привычней открывать правила мира самому, нежели читать их по книжке. У капитана Алери своеобразная методика обучения, поэтому его и не приняли в Академию эмингмероном, кстати говоря… Он не учит, он даёт задания — а учиться Лориану приходится самому. Так воспитывают учёных — может, поэтому Персиваль так с ними близок.
— Скажи мне честно, — Вивьен приподняла бровь, увидев, как Лориан пошатнулся от прямого удара в шлем. — Откуда этот парень?
— Он переходный, — непринуждённо ответил Франц. — На вашем веку ещё не было таких, если мне не изменяет память. Психолог заключил, что Лориан не подходит профессии, которой он учился, поэтому он теперь здесь.
— Просто поразительно, — заключила Вивьен, оттянув прядь волос.
— Десять — семь! Дзерет побеждает, — объявил Борс.
— А ты хорош, — сказал Гидеон, закинув меч в подставку. — Персиваль учил?
Лориан отвёл взгляд, заметив, что на внутренней части шлема написано чьё-то незнакомое имя.