— Я слышал, люди на Земле узнали о конце своего мира за несколько лет до того, как он случился, — сказал Лориан. — Если Кубус тоже ждёт злой рок, то я бы тоже желал узнать об этом заранее.
Франц пожал плечами:
— Лориан, я не просто так позвал вас сюда сегодня. Вчера поступило сообщение, что команда Тито Сорина и Линис Айварсен завершила работу над технологией абсолютного нестарения. Ещё двумя днями ранее Борс Сорин завершил работу над полным переносом человеческого сознания в компьютер, примерно в это же время Елена Камино и Мигель Шерман сообщили о завершении работ по созданию генератора технологических макросистем. Сегодня же я узнал, что Альмер Зормильтон и Роберт Мацело готовы представить образец конвертера материи, основанном на открытом ими эффекте. Я не просто так позвал вас, — Франц посмотрел на Лориана, и у того по спине пробежали мурашки. — Сегодня последний день мира. Потратьте его так, как посчитаете нужным.
Эвелин сидела в старом потрёпанном кресле и пускала губами колечки дыма. Ноги она скрестила, а в руке держала изящную курительную трубку, по которой временами постукивала пальцем. Каждый раз после такого действия с чаши осыпалась пыль, падавшая до самого пола и терявшаяся на нём.
Дориан взял с доски фигуру соперника и переставил её.
— Тебе стоит играть осторожнее, Альфер, — сказал он голосом, похожим на летящий пепел, безжизненным взором уткнувшись в кровавую кость оторванной руки. — Не стоит думать, что все твои фигуры на твоей стороне.
— Когда соперник — одна из твоих пешек, неважно, сколько у него фигур, — сказал Райли, поставив целую секцию из кубиков на свою игрушечную башню. — Шарк это прекрасно понимал.
Капкан для кота, прикреплённый на потолке, отвалился и упал: вместе с ударом о пол раздался щелчок смыкающихся челюстей. Дориан, не поворачивая головы, посмотрел на облако пыли, которое поднял капкан, и сказал:
— Если ты знаешь, что не сможешь никого поймать, капкан можно ставить и на потолок. Хоть внимание привлечёшь.
Раздался выстрел, а вслед за ним что-то посыпалось на пол. Эвелин, наклонив голову, посмотрела на худого человека в плаще, направившего пистолет на стену дома. Взведя пистолет, он снова выстрелил в стену: пуля прошла навылет сквозь старые доски, и через рваное отверстие можно было увидеть потрескавшуюся пустошь, простирающуюся до горизонта.
— Что происходит? — спросил Альфер, не потрудившись посмотреть на стреляющего.
— Вороненко убивает призраков, — ответил Дориан и ещё сильнее поджал ноги под себя.
«Бессмыслица какая-то», — подумала Эвелин и затянулась из трубки.
Глава 16. Агмаил
Защитив глаза лабораторными очками, Альмер Зормильтон склонился над испытательным стендом. В центре его был установлен небольшой шарик размером с кулак, и от его крепления расходились во все стороны провода. Зормильтон пристально следил за небольшим кусочком металла, парящим неподалёку в стеклянной коробке: покачиваясь в воздухе, он медленно менял свою форму и цвет, отсвечивая то красным, то серебром, то покрываясь тьмой.
Зормильтон знал, что Агмаил придёт с минуты на минуту. Бог Разума сказал, что до того момента Альмер волен делать с шариком всё, чего он желает — но не дольше. И Альмер работал, Альмер смотрел, как чудодейственная сила, что ему удалось укротить, не только держит в воздухе металл, но и меняет саму структуру его атомов, превращая медь в олово, а олово — в железо.
Это, определённо, прорыв в науке: энергия, которая нужна для деления ядер на нуклоны, словно «занималась» у пространства, создание новых ядер других элементов возвращало долг — а излишек копился в этом шаре, внутри которого был ключ ко Вселенной. Зормильтон не решался фантазировать о том, чего можно будет добиться, используя эту технологию — Агмаил уж точно найдёт лучшее ей применение. Не возникало даже сомнения, что у Бога Разума непомерные планы, Зормильтон знал — он не единственный, кому было дано особое поручение, но он не знал не только их заданий — он не знал их имён. Из-за этого несильная, но явственная тревога была его постоянным спутником, однако Зормильтон верил в Агмаила — и верил, что его цель стоит той работы, что проводили учёные со всего Кубуса.
— Время пришло, друг мой, — сказал Франц, бесшумно появившись за спиной Зормильтона. — Я дам вам закончить эксперимент, но прошу, не задерживайтесь.
— Хе-хе, понял тебя. Но я поверить не могу… — увлечённо проговорил учёный. — Не знал бы я, как это работает, для меня видеть это было бы чудом, сродни возведению Кубуса.
Франц едва слышно рассмеялся тихим, шелестящим смехом.
— Вы не представляете, насколько вы правы в этом сравнении. Но не отвлекайтесь, это нас лишь задержит.
Металл ещё несколько раз поменял цвет и объём, а затем медленно опустился на дно стеклянной коробки. Подождав немного, Зормильтон бережно отделил шар от стенда и, держа его обеими руками, повернулся к Францу.
Он стоял совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Но как бы ни считал себя Зормильтон высоким, казалось, что Франц смотрит на него даже чуть свысока: выражение лица его было непривычно волевым, нос словно стал острее — и фиолетовые глаза пронзительно глядели даже не на Альмера — а в самую его душу. Увидев замешательство, Франц странно улыбнулся.
— Прошу вас, — сказал он, протягивая руку. — Я хочу показать вам кое-что.
Тревога уже не казалась слабой — она волнами накатывала на Зормильтона вместе с тем, как он глядел в глаза Франца. Но тот почувствовал это, моргнул — и вместе с легким покалыванием присутствия к Альмеру пришло спокойствие. Взглянув на шар в своей ладони, он протянул его Францу.
— Благодарю, — сказал он и бережно принял прибор.
Перехватив свою трость, Франц открутил набалдашник, положил его на стол; с изумлением Зормильтон заметил, что под ним обнажилась резьба с контактами именно такая же, как на его испытательном стенде.
— Это же…
— Смотрите, — сказал Франц и накрутил шар Зормильтона на свою трость.
Стоило шару войти в контакт, как лёгкий тёплый ветер подул в лаборатории, не имея ни истока, ни конца. Ветер трепал серебристые волосы Франца вместе с тем, как тот, опустив взгляд на трость, придавал её новому набалдашнику привычную форму — резной шар со множеством лепестков. Закончив с тростью, Франц коснулся ею пола, и в этот же момент его белый пиджак плавно поменял цвет, и, вытянувшись вниз, окутал его, как плащ с рукавами, что носил Первый Набла на его немногих фотографиях. Вдохнув воздух полной грудью, Франц закрыл глаза и блаженно улыбнулся, разведя руки в стороны.
— Я так ждал этого момента, — почти прошептал он. — Момента, когда мне удастся снова прикоснуться к этой технологии… Альмер, вы создали невероятное, и то, что вы сейчас увидели — лишь малая часть из того, на что способно ваше творение. Не превращать железо в платину, нет — больше. Значительней. Я благодарю вас за вашу работу.
Но совсем не действия Франца занимали метавшийся в панике ум Зормильтона. Необыкновенная осведомлённость этого человека в делах Кубуса, доступ к Системе, облик одинаково молодой что сейчас, что десятилетия назад… Кусочков головоломки всё так же не хватало, но те, что уже заняли своё место, очерчивали ответ, который разум Зормильтона не желал принимать.
— Вы… — Во взгляде Зормильтона читалось бесконечное ошеломление, сам он опёрся на стол. — Ваше имя — не Франц, верно? Вам сколько лет?
Человек с тростью открыл глаза и посмотрел на учёного, чьё сердце билось так, что даже Система не могла усмирить его. И снова этот пронзительный взгляд фиолетовых глаз уколол Зормильтона, как игла зонда.
— Вы пришли к верному выводу, но задавали неверные вопросы, — ответил он. — Друг мой, не у каждого человека всего одно имя. Я чувствую, что вы снова догадались, но на этот раз не буду у вас спрашивать, как — похоже, сейчас это немного неуместно… И на этот раз я позволю вам запомнить ваш вывод.