5
И уже совсем четкие и полные воспоминания о приезде осенью 1944 г. домой после эвакуации, трехмесячная жизнь в холодном топливном сарае во дворе нашего дома (рядом с кучей угля и дров), который заняла во время немецкой оккупации женщина, работавшая у немцев завскладом и которую выселили из нашего дома то - лько через 3 месяца решением суда и когда она выезжала, мы все смотрели голод - ными глазами как она грузила в грузовик ящики с консервами, мешки с мукой, са - харом и крупой и особенно запомнились мне картонные ящики с электролампами. О моей жизни дома в эти годы я почти ничего не помню, вспоминаются отде - льные фрагменты, но никаких сюжетов. Мама с утра до вечера на работе, и я помню только, что очень скучал по ней и однажды в 8-летнем возрасте решился пойти к ней на работу, на завод и на про - ходной стал просить, чтобы ее позвали из бухгалтерии. В те времена это было ЧП и у нее были неприятности, и она меня дома выру - гала и отшлепала, что бывало очень редко. Запомнился дедушка, вечно сидящий на табуретке с молотком в руках и гвоз - дями, зажатыми в губах с "лапкой" между колен и бабушка, "штопающая" гусей (набивание в клюв гуся кукурузы горстями - так бабушка откармливала гусей на продажу). Помню также тетю, мамину сестру, вместе с семьей, в которой сын (старше меня на 8 лет и дочь на год старше меня) и бабушкой с дедушкой мы жили после войны и которая работала в ювелирторге уборщицей и приносила нам с ее дочерью, моей двоюродной сестрой коробочки от ювелирных изделий заменявшие нам иг - рушки. Уже тогда во мне проявились склонность и способности к изобретательству. У моей сестры была копилка - небольшая глиняная кошка с прорезью в голове для опускания монет и все знакомые и родственники приходившие в гости бросали туда монетки. Сестра и все домашние все удивлялись, какая вместительная копилка, потому, что годами бросали монетки, а она все не заполнялась, и только я знал причину этого - я изобрел устройство для вытаскивания монет и очень часто, когда рядом никого не было) доставал 2-3 монетки и бежал покупать мороженное и газирован - ную воду с сиропом, меня и сейчас поражает эффективность и простота этого "изо - бретения" - квадратик жести размером чуть больше пятака с наклеенной на него с двух сторон липкой бумагой от "мухоморной ленты" (тогда такие вешали в комна тах и мухи к ним прилипали на лету), который привязывался к жесткой проволочке и легко проходил и опускался в щель копилки, монетки к нему прилипали и легко извлекались с 2-х -3-х попыток (иногда срывались и падали обратно в копилку). Приведу еще один смешной пример такой бытовой "изобретательности".
6
В 1976 году мы с 8-летним сыном отдыхали по путевке в маленьком городке Чакви в Аджарии на берегу Черного моря. До революции это была болотистая местность и после революции ее осушили с помощью насаждения эвкалиптовых рощ. Во время нашего отдыха эвкалипты уже были огромными, высотой до 25-и метров деревьями, гибкие и тонкие ветви которых были на высоте 4 - 5 м. от земли. Тогда, да и сейчас эвкалиптовые листья считались прекрасным средством от простуды и в виде чая и вдыханием настоянного на листьях пара, и, конечно, всем отдыхающим на базе отдыха хотелось увезти с собой побольше высушенных листьев, но " видит око, да зуб не ймет", листьев не достать, и их добывали, сбивая палками, понят - но, что много и целых листьев таким способом не добудешь. Я нашел на хоздворе 4-х метровый деревянный шест, забил на одном из его концов длинный гвоздь и доставая этим гвоздем кончик ветки, наматывал его вра - щением шеста на гвоздь, а затем пригибал тонкую и длинную ветку к земле и мы с сыном спокойно обирали с ветки самые большие и качественные листы. Домой мы увезли в целлофановых пакетах кг. с десять сушеного листа эвкали - пта и пользовались им лет десять, а на базе отдыха мы стали самыми популярными отдыхающими, потому, что к нам беспрерывно приходили даже с других баз и про - сили мое "изобретение". В будущей моей жизни я довольно часто использовал эти свои врожденные способности и склонности. Дошкольные и первые школьные годы мне в основном запомнились моей влюбчивостью в девочек в детском саду и в пионерских лагерях (куда я ездил каждое лето со 2-го по 6-й класс и с нетерпением ожидал лета, чтобы ехать в ла - герь) и вечным ощущением голода - самым большим лакомством для детей были тогда корочка черного хлеба, посыпанная сахаром (позже я восхищался тем, как точно показана жизнь людей и сама атмосфера тех лет в сериале моих однофа - мильцев "Место встречи изменить нельзя"). Когда я был в пионерском лагере летом между 3-м и 4-м классом я впервые влюбился в девочку Тоню, которая была старше меня на год, была волейболисткой в сборной лагеря и чем-то пленила меня, хотя и не была красавицей (мне почему-то очень нравились ее ноги со слишком по классическим меркам развитыми мышцами икр). Она дружила и общалась с лагерной "элитой" - дочерьми руководителей заво - да, которому принадлежал пионерский лагерь и тоже была дочерью одного из руководителей. Все эти девочки были семиклассницами и восьмиклассницами и играли в
7
сборной лагеря по волейболу (это было очень престижно) и на меня обращали ноль внимания и самое большее, что я мог - это вечером, когда демонстрировался кино - фильм на летней площадке, ухитряться сесть рядом с Тоней, тем более, что она брала с собой одеяло (вечером бывало прохладно) и мы молча (за все три лета на - шего совместного пребывания в лагере мы не обменялись ни одной фразой - я из робости перед ней, а она по неизвестной мне причине, может потому, что я был младше (а это в том возрасте было особенно заметно и имело большое значение) укрывались по ее молчаливому предложению жестом этим одеялом и я блаженст - вовал, ощущая рядом ее тело (что чувствовала она, я не знаю, даже не задумывался тогда над этим - мне было достаточно для счастья того, что чувствовал, хотя ду - маю, что она тоже испытывала влечение ко мне, потому, что я несколько раз видел, как она придя раньше меня, никого не пускала сесть слева от нее). Она жила в новой части города, а я в старой, и я, пропуская школьные уроки, почти каждую неделю ездил на трамвае (40 минут в одну сторону), чтобы только увидеть ее, когда она выходит из школы и проводить издали сзади до дому (распи - сание ее уроков я выведал заранее с большими ухищрениями пробравшись в её школу - тогда в школу пускали только по личным ученическим билетам с фотогра - фией). Вот на такие жертвы и авантюры я тогда шел ради любви (представляю, что было бы, если бы мама узнала о моих регулярных самовольных поездках, как бы надо мной насмехались друзья, ведь тогда для мальчишек моего возраста общаться с девчонками, не говоря уж о "беганье" за ними, было позорно). Летом между 6-м и 7-м классом в пионерском лагере я встретил Валю девоч - ку моего возраста, небольшого роста, хорошо сложенную, беленькую как одуванчик и мгновенно влюбился в нее. Тоня уже в лагерь не приехала и я как-то очень быстро забыл о ее существо - вании и своих прежних чувствах к ней. Зато с Валей мы уже общались и разговаривали и я знал (чувствовал), что тоже ей нравлюсь и интересен. Мы уже официально и не скрывая этого ни от кого стали "дружить" (тогда сло - во "любить" не употреблялось в отношениях между мальчиками и девочками, но под словом "дружить" подразумевалось то же самое). Было блаженством (для нее тоже, как я узнал, случайно встретившись с ней через 20 лет) стоять утром на линейке рядышком, чувствуя прикосновение ее руки или сидеть вечером прижавшись друг к другу и взявшись за руку и равнодушно смотреть кино, почти не вникая в содержание, а полностью отдавшись ощущению
8
близости друг с другом. И как же нам повезло, когда мы всем отрядом пошли в поход на три дня с палатками и вечером, когда разбили постоянный лагерь, нам с Валей объявили, что утром все уходят на целый день до вечера, а мы остаемся на хозяйстве, т. е. мы с ней будем целый день вдвоем. В этот день я впервые в жизни целовался с девочкой, впервые в моей ладони была маленькая девичья грудь (по тем временам это был максимум возможного и допустимого для нашего возраста (в отличие от нынешних времен, когда 12-летние девочки массово лишаются невинности, а в 16 лет многие становятся мамами), то - гда мы были бесконечно счастливы, лагерные дни пролетели для нас мгновенно и пришлось расставаться, а через два дня Валя уехала из города навсегда и мы не смогли даже обменяться телефонами и договориться об общении, т. к. Валя не знала о столь быстром отъезде и вообще, когда мы были вдвоем мы не думали о расстава - нии, т. к. нам казалось, что мы так и будем всегда вместе. Как рассказала мне Валя через 20 лет, дома по приезду из лагеря она рассказа - ла о наших отношениях, что очень испугало ее маму (отец уехал раньше), ей даже запрещено было встретиться со мной, как мы договорились и на этом наша "друж - ба-любовь " оборвалась. Как оказалось, Валя была дочерью известного уже тогда, а потом ставшего знаменитостью актера театра и киноартиста Николая Гринько, он тогда работал в Киевском передвижном театре и они весь летний сезон жили в нашем городе, а осенью возвратились в Киев и наша "дружба-любовь" с Валей обидно прервалась, но память о ней осталась как о первом "настоящем" увлечении. Встретились мы с Валей через двадцать лет в троллейбусе, узнали сразу друг друга и с искренней взаимной радостью от встречи проговорили часа три на ска - меечке в парке (она на три дня приезжала к подруге и вечером уезжала домой в Киев). Валя стала пышной цветущей красивой блондинкой - дамой в лучшем смысле этого слова, женой какого-то кинооператора и матерью двух детей, именно тогда она призналась, что в лагере чувствовала то же, что и я и что это для нее это тоже было первое увлечение, о котором она помнила всегда. Мы обменялись телефонами и расстались, но осталось от встречи тихое радо - стное чувство того, что это когда-то было. В школе я учился хорошо по всем предметам (пятерки и четверки, больше пя - терок, а первые четыре класса вообще был круглым отличником), но особенно меня интересовали и были любимыми предметами история, правоведение, начала полит - экономии и философии. По этим предметам у меня всегда были пятерки, я не ограничивался материа -