Существует два вида правил, предписанных для аскетов’. Одни определяют условия перехода в это состояние — возраст, касту, исходную «стадию жизни», ритуалы посвящения и т. д. Эту категорию мы оставим в стороне по двум причинам: во-первых, она касается тех, кто хотел бы стать аскетом, а не самих аскетов, во-вторых,— и это обстоятельство уже само по себе является знаком или симптомом — эти положения касаются почти исключительно перехода в состояние саньясина; условия же, необходимые для перехода в состояние ванапрастха, представляются более неопределенными и неформальными.
Поэтому в качестве единственно возможной области для сравнения остаются предписания и запреты, касающиеся непосредственного осуществления аскезы. Эти правила, не требуя принятия «обетов» в христианском или буддийском смысле слова, не содержат ничего произвольного (кроме некоторых незначительных фактических деталей). Они определяют образ действия, которому необходимо следовать: 1) с точки зрения ритуальной чистоты (явно связанной с питанием и: уходом за телом), 2) с точки зрения равнодушного отношения к материальным благам (простая одежда и суровые условия жизни, формы религиозного нищенства), 3) с точки зрения целомудрия (абсолютного или относительного), 4) с точки зрения отказа от жизни в обществе (одиночество, скитания, затворничество), 5) с точки зрения ахимсы, или ненасилия (по отношению к другим людям или живым существам вообще), 6) с точки зрения сосредоточения и размышлений (чтение вед, йога, медитация). На всех этих уровнях проявляются существенные различия, которые позволяют противопоставить ванапрастху и саньясина.
Наиболее простой и распространенный способ понять стадию ванапрастха — воспринять классическое учение о четырех стадиях жизни буквально. В этой перспективе состояние лесного отшельника представляется простой переходной стадией от «домохозяина» к полному отречению. Такая интерпретация кажется вполне обоснованной, пока не дойдешь до одной детали: не вынужден ли лесной отшельник, подобно полному отшельнику, подвергать себя суровым испытаниям и отказываться от богатства и мирских обязанностей? Или, иначе, не похож ли он еще больше на домохозяина тем, что сохраняет свои ритуальные огни (или их эквивалент) и вместе с ними обязательные ритуалы (нитьякарма), а также тем, что продолжает вести семейную жизнь и жить в определенном постоянном месте, даже если это лесной скит?
Однако здесь возникает двоякая трудность. Если стадия лесного отшельничества действительно была бы ашрамой, то вхождение в нее, как и в три другие, следовало бы отметить специальным ритуалом посвящения (самскара). Однако в литературе дхармашастр нет никакого указания на подобный ритуал[96]. Вступление проходило неформально, и время его прохождения было определено туманно: «Когда домохозяин видит, что у него появились морщины, поседели волосы и что у его детей (апатья) уже есть свои дети, он должен удалиться в лес»[97]. Более того, была предусмотрена возможность — по крайней мере со времени «Джабала-упанишады» — непосредственного перехода от состояния ученика брахмана к саньясину, минуя две промежуточные стадии[98]. Напротив, необходимость в стадии домохозяина при непосредственном переходе от состояния брахмачарина к состоянию ванапрастха [99] никогда не ставилась под сомнение.
Жизнь домохозяина и жизнь в лесу составляют, очевидно, неразрывное целое, которое следует или рассматривать, или опускать «единым блоком». Можно также отметить, что переход от состояния ванапрастха к состоянию саньяса (оно должно быть симметричным по отношению к уходу из дома в лес) организован ничуть не лучше. Например, у Ману противоречия встречаются с интервалом в несколько строк. После того как четко оговаривается, что «брахман, проведя третью часть своей жизни в лесу, должен провести четвертую в аскетическом странствии (праваджья), ничем не связанный»[100], Ману предусматривает возможность для того же брахмана начать аскетические странствия «сразу же после ухода из дома»[101], т. е. не живя в лесу. Все это показывает, что учение о четырех стадиях жизни не имеет ничего общего с гармоничной конструкцией свободной от недостатков и, в частности, что стадия лесного отшельничества представляется в высшей степени проблематичной как по содержанию, так и по предполагаемой функции промежуточной стадии.
96
Напротив, «Вайкханаса-смарта-сутра», «сектантский» текст вишнуитов, допускает некий специфический ритуал вступления в состояние ванапрастха (см. доклад Г. Кола). Примечательно, что в своем комментарии к «Брахма-сутре» (III. 4. 20) Шанкара обозначает состояние лесного отшельничества непосредственно термином «вайкханаса» (Ману-смрити VI. 21). Поэтому предположение Эггерса, согласно которому вначале существовала более или менее еретическая секта аскетов-отшельников, называемая «вайкханаса», и «брахманы их нейтрализовали с помощью ашрамы», следует считать весьма умозрительным (см.: Renou L. L’Inde classique. Vol. 1. P., 1947, с. 602).
98
См.: Капе P. V. History of Dharmasastra. Vol. II. Poona, 1974. Кане ссылается на «Ману-смрити» VI. 87—88, а также на Яджнавалкья- смрити». III. 56, «Апастамба-дхармашастру» II, 9, 22 (7—8) и «Васишт- ха-дхармашастру» VII, 3.
99
По крайней мере, видимо, не в этом смысле следует интерпретировать отрывок из комментария Медхатитхи к Ману (VI. 9), касающийся огня Шраваника (или Шраманака), поддержание которого было поручено вдовцам «или тем, кто хочет поселиться в лесу сразу после выхода из состояния ученика брахмана». См.: Ману с комментариями Медхатитхи (Гу- румандала-грантхалайя. 24. Vol. 1. Калькутта, 1967, с. 568).
101
Ману VI, 38—39. Та же двусмысленность отмечается в других сочинениях. И Баудхаяна II. 10,17(2—6) предусматривает возможность вступления в саньясу для четырех разных категорий людей: ученика брахмана, имеющего «склонность» к состоянию отречения, вдовца, человека в возрасте 70 лет, дети которого имеют свои семьи, наконец, ванапрастхи.