А как насчет воскрешения? Я уже был погружен в трансгуманистические предсказания о загробной жизни, но симуляция все усложняла. Если существуют миры внутри миров, то вполне возможно, что мы проснемся в том, что считаем "реальностью", а на самом деле окажемся в другой симуляции. Декарт, когда рассматривал возможность того, что он видит сон, был обеспокоен понятием "ложных пробуждений" - явлением, когда вам снится, что вы просыпаетесь в обычной жизни, а на самом деле вы все еще спите. Возможно, загробная жизнь не будет христианской кульминацией истории - пелена спадает с наших глаз, метафора превращается в истину, - а будет чем-то более похожим на реинкарнацию, одно ложное пробуждение за другим, пока мы не достигнем просветления.
Сомневаюсь, что эти вопросы завладели бы мной с такой силой, если бы я не был уже сбит с толку выводами современной физики. Всякий раз, когда я читал о невероятных значениях физических констант, о точной точности гравитации и электромагнетизма, я мог думать только о том, как высоко я ценил бы подобные доказательства тонкой настройки, будучи верующим. Может ли быть более веское подтверждение разумного замысла? Наверное, даже тогда какая-то часть меня не до конца верила в физикализм, который я утверждал, что поддерживаю. Несмотря на то что я посвятил себя строгому атеистическому канону, читая и перечитывая Докинза, Деннета и Сэма Харриса с тем же благоговением, с каким когда-то относился к отцам Церкви, я все еще хранил где-то в своем ящеричном мозгу тайное фундаментальное сомнение в том, что мир мог возникнуть случайно.
Примерно в это время я поссорился с мамой во время визита домой. Все еще убежденная в том, что сможет вернуть меня к вере с помощью разума и апологетики, она рассказала мне гипотетический сценарий, который она где-то прочитала или, возможно, услышала по христианскому радио. Представьте, что у вас есть коробка хлопьев с алфавитом, - сказала она, - и однажды утром вы высыпали их, а буквы случайно выпали в виде буквы "Hello Meghan". Сможете ли вы отнестись к этому как к случайности?
Это был грубый пример, и мне было почти неловко, что пришлось ее поправлять. Подобные иллюстрации, сказал я, не позволяют понять силу вероятности. Если бесконечное количество коробок хлопьев с алфавитом высыпать в течение бесконечного количества утренних часов, то в какой-то момент в хлопьях будут написаны эти слова.
При этом она громко рассмеялась. "Вы не можете искренне в это поверить", - сказала она.
Я ответил, что это вопрос не веры, а правильного понимания статистической механики. И все же, даже когда я говорил это, что-то во мне безмолвно бунтовало, какой-то голос твердил, что нет, коробки никогда не составят внятного предложения, сколько бы раз их ни переворачивали, так же как бесконечное число шимпанзе, стучащих на бесконечном числе пишущих машинок, никогда не смогут создать Гамлета - что для разумного порядка такого масштаба требуется нечто иное: сознание, намерение.
В какой-то момент той осенью граница между этими космологическими вопросами и моей личной жизнью начала стираться. Абстрактные научные проблемы, которые я не мог объяснить, - порядок, закономерность, совпадения - стали проявляться в моей жизни в виде паттернов и удвоений, тех диссонирующих моментов, которые люди, достигшие совершеннолетия на рубеже тысячелетий, склонны воспринимать как "глюк в Матрице". За один день я дважды сталкивался с одним и тем же незнакомцем или оказывался сидящим напротив человека в поезде, напротив которого я сидел в другом поезде всего несколько часов назад. Если вы каждый день ездите на общественном транспорте, как это делал я, такие вещи должны были случаться, но они происходили чаще, чем казалось правдоподобным. Однажды днем, когда я шел к автобусной остановке по своему обычному маршруту, я поднял голову и увидел на противоположной стороне улицы церковь, которую раньше не замечал. Или ее не было раньше. Я ходил по той же улице каждый день в течение как минимум года; невозможно, чтобы я обратил на нее внимание только сейчас. Перейдя улицу, я понял, что на самом деле это не церковь, а ее фасад - только передняя стена с колокольней и маленькой деревянной дверью. Окон не было, так что сквозь них виднелись деревья позади. На табличке было написано, что здание было уничтожено сорок лет назад во время пожара. Теперь оно переоборудовано под арт-пространство. За фасадом, где должно было находиться святилище, был разбит огороженный сад, над которым на проволоке висело распятие, сделанное из деталей машины.
Здесь уместно будет отметить, что в те годы я существовал в той версии реальности, которая уже была сильно опосредована. Мое пьянство превратилось из эскапизма в зависимость, а если учесть множество таблеток, которые я принимал каждый день, чтобы справиться с абстиненцией, то по-настоящему трезвым я оставался все реже и реже. Моя жизнь стала приобретать резкий и неровный сюжет, как в романе Кафки, бесконечную череду непоследовательностей и подозрительных сходств, которые мне оставалось только интерпретировать, и мои интерпретации становились все более бредовыми и солипсическими, зацикленными на "глюках" и повторениях, а также на убеждении, что некоторые люди в моей жизни были не сознательными существами, а тем, что в игровой терминологии называется NPC, или неигровыми персонажами. Я стал ходить на автобусную остановку другим маршрутом, избегая церкви и механического Христа. В конце концов паранойя стала настолько сильной, что я перестал выходить из своей квартиры, кроме как на работу. А потом я перестал ходить на работу.
По ряду причин, все они запутаны и сложны, я часто вспоминаю об этом периоде с тревогой. Например, у меня есть семейная история психических заболеваний, и в то время я приближался к среднему возрасту начала заболевания. Но учитывая, насколько необычным был этот опыт, я пришел к другому выводу. Хорошо известно, что хроническое злоупотребление психоактивными веществами может привести к когнитивным расстройствам, которые по симптоматике неотличимы от психоза. Нейрофизиологические последствия алкоголизма - угнетение нервных центров, истощение запасов тиамина - это те же состояния, которые можно обнаружить в мозге пациентов психиатрических клиник. Грубо говоря, паранойя, навязчивые идеи и галлюцинации - это просто конечная точка отношения к своему телу как к некоему безумному химическому эксперименту. Самым убедительным доказательством этой теории является то, что конец моего бредового мышления более или менее совпал с окончанием запоя. Позже в том же году я прошел стационарное лечение от зависимости, после чего полностью отказался от алкоголя и наркотиков, и мой разум быстро пришел в равновесие.
Это редуктивное объяснение, крайне нехарактерное для тех повествований, которые я обычно придумываю о своей жизни, и за эти годы были моменты, когда я сомневался в его герметичной логике. Я хочу сказать, что теории, подобные теории Бострома, по своей сути не имеют привязки - настолько, что даже сейчас я не могу рассматривать их сколько-нибудь серьезно, не начав сомневаться в самих основах реальности. Но конечный пункт этой логики - что можно довести себя до безумия - казалось бы, противоречит современной психиатрии и, возможно, самому физикализму, который настаивает на том, что весь спектр человеческого поведения сводится к химическому дисбалансу и неправильному функционированию синапсов. Наивно ли наделять разум такой властью над телом? Разве только в русских романах человек доводится до безумия после знакомства с новой философией? Почему единственным правдоподобным объяснением одержимости является дисбаланс нейротрансмиттеров или подавленность нервных центров - почему меня не могла довести до такого же состояния идея?