Рассыльный, спешно отправленный со станции, чтобы узнать, что произошло в машинном отделении, встретил Азума-зи у домика привратника около ворот. Азума-зи пытался что-то объяснить ему, но тот ничего не смог разобрать в бессвязном бормотании черного и поспешил в отделение. Машины шумно работали, по-видимому, все было в порядке. Чувствовался лишь странный запах спаленных волос. Какая-то странная раздавленная масса зацепилась за переднюю часть большой динамо-машины. Рассыльный узнал изуродованные останки Холройда.
Он уставился на них и минуту стоял в нерешительности. Затем увидел изувеченное лицо и судорожно закрыл глаза. Он открыл их лишь у выхода из отделения, настолько страшно было представившееся ему зрелище.
Когда Азума-зи увидел Холройда умирающим в тисках великого Динамо, он несколько испугался последствий своего поступка. Но давешний подъем духа не оставлял его, ибо он знал, что милость бога Динамо почиет на нем.
План дальнейших действий был уже готов, когда Азума-зи встретил человека со станции, а инженер, быстро прибывший на место происшествия, сразу подумал о самоубийстве. Инженер почти не обратил внимания на Азума-зи и только предложил ему несколько вопросов. Видел ли он, как Холройд покончил с собой? Азума-зи объяснил, что он был в стороне, у топки паровой машины, пока не обратил внимания, что динамо-машина как-то иначе гудит, другим голосом. Допрос был легкий, так как подозрений не было.
Привратник поспешил прикрыть залитой кофе скатертью изуродованные останки Холройда, извлеченные электромехаником из машины. Кому-то пришла счастливая мысль привести врача.
Инженер был главным образом озабочен дальнейшей работой машины, так как семь или восемь поездов остановились в душных тоннелях электрической железной дороги.
Азума-зи отвечал на некоторые вопросы людей, являвшихся в отделение по служебным обязанностям, но иногда делал вид, что не понимает их, и был, наконец, отослан инженером обратно в кочегарку.
Конечно, за воротами собралась толпа, которая, по неизвестным причинам, всегда толчется день или два около места, где произошел несчастный случай; несколько репортеров каким-то образом протиснулись в машинное отделение, один из них даже добрался до Азума-зи; но инженер выгнал их в шею, так как сам был журналистом-любителем.
Наконец тело унесли, общественный интерес к событию пропал. Азума-зи спокойно оставался у своей топки. Через час после убийства всякому вошедшему в отделение казалось бы, что там ничего особенного не случилось.
Выглянув из помещения паровых машин, черный увидел, как бог Динамо вертелся и кружился рядом со своими младшими братьями, маховики вращались, и пар в поршнях выходил с тем же шумом, как обычной в общем, с точки зрения механика, это был совершенно незначительный инцидент — всего-навсего временное ослабление тока. Но теперь стройная фигура инженера заменяла грубые очертания Холройда: его тень двигалась в полосе света по дрожащему полу, под ремнями, между паровыми и динамо-машинами.
— Разве я не угодил своему богу? — вопросил из мрака Азума-зи, и голос огромной динамо-машины ответил полнозвучно и звонко.
При виде огромного вертящегося механизма странное очарование, ослабевшее после смерти Холройда, овладевало им снова.
Азума-зи никогда не видел, чтобы человека убивали так быстро и безжалостно. Огромная гудящая машина уничтожила свою жертву, не уклоняясь ни на секунду от своего равномерного хода. Это был действительно могущественный бог. Ничего не подозревавший инженер стоял спиной к Азума-зи и набрасывал что-то на листе бумаги. Его тень лежала у ног чудовища.
«Бог Динамо еще голоден? Его раб готов!».
Азума-зи неслышно шагнул вперед и замер. Инженер перестал писать и, направившись к динамо-машине, приступил к ее осмотру.
Минуту поколебавшись, Азума-зи проскользнул в тень, к стрелке. Здесь он выжидал. Вскоре послышались шаги возвращавшегося инженера. Он остановился на прежнем месте, не подозревая о затаившейся опасности. Огромная машина загудела, и Азума-зи кинулся из мрака на свою новую жертву.
Инженер почувствовал, что его схватили поперек тела и швырнули по направлению к большой динамо-машине. Отбиваясь ногами и пригнув руками голову противника, он несколько ослабил тиски, сжимавшие его у пояса, и отполз от машины. Чернокожий снова схватил его, прижав курчавую голову к его груди. Они барахтались, задыхаясь, казалось, целую вечность.
Инженер яростно впился зубами в черное ухо. Азума-зи бешено завыл.
Чернокожий (по-видимому, расставшийся с куском уха) попытался ухватиться за что-либо, чтобы можно было отбиваться ногами; в это время раздался шум шагов. Азума-зи кинулся к большой динамо-машине. Среди механического рева слышно было непонятное шипение.
Вошедший железнодорожный служащий стоял, уставившись на Азума-зи. Чернокожий схватил в руки обнаженные концы провода, его тело судорожно дернулось пару раз, и неподвижно повисло на машине. Коричневое лицо застыло в нечеловеческой гримасе.
— Я очень рад, что вы пришли так вовремя, — сказал инженер, все еще сидя на полу.
Он посмотрел на подрагивающее тело.
— Это, по-видимому, не очень приятный род смерти, зато быстрый.
Служащий все еще смотрел на труп. Он вообще соображал довольно туго. Наступила пауза.
Инженер неуклюже поднялся. Он задумчиво потрогал пальцами свой воротник и покачал головой.
— Бедный Холройд! Я теперь понимаю.
Затем почти машинально подошел к стрелке и снова пустил ток по железнодорожному кругу. Тотчас же опаленное тело отцепилось от машины и упало вперед лицом. Сердце динамо-машины запело громко и звучно.
Так завершился культ бога Динамо, может быть, самая недолговечная из всех религий. Все же и она может похвастаться одной мученической кончиной и одной человеческой жертвой.
1894