— Ты назвала его имя, — говорит он отрывистым тоном.
— Что?
— В ту первую ночь, когда я трахал тебя на палубе, ты назвала меня его именем.
— Нет, не называла.
— Я знаю, что слышал, Сесилия.
— И я знаю, о чем , блядь, думала! — я делаю несколько вдохов, затем говорю более спокойным тоном. — Я хотела сказать, что в тот момент он не имел значения. На самом деле, именно тогда я поняла, что моя влюбленность в него была поверхностной. Я никогда не выбирала его вместо тебя, Джереми. И за исключением той глупой ошибки на посвящении, я никогда не помогала ему. Можешь верить мне или нет, но с тех пор я каждый день жалею, что шпионила для него. Я думала, что мы находимся на том этапе наших отношений, когда у нас нет секретов друг от друга, поэтому и рассказала тебе о том инциденте, хотя могла бы и не рассказывать. Я хотела начать отношения с чистого листа, рассказать тебе все и сделать все, что потребуется, чтобы завоевать твое доверие. Я ошибалась. Я не ожидала, что ты сразу же простишь меня, но и не ожидала, что ты будешь относиться ко мне неуважительно и высмеивать мои чувства.
Он медленно закрывает глаза, и если бы я не знала лучше, то подумала бы, что ему больно. Но это всего лишь проекция моих чувств и принципов на бесчувственного человека.
Я снова плачу, слезы текут по моим щекам и затуманивают мое зрение, пока он не превращается в искаженные линии и тени.
Когда он снова открывает глаза, они становятся яснее и почти раскаиваются.
— Прости меня. Мне было больно думать, что ты никогда не выберешь меня, и я выместил это на тебе.
— Если бы ты хоть немного доверял мне, ты бы знал, что я никогда так с тобой не поступлю. Но ты решил растоптать мои чувства, признание, на которое у меня ушло столько мужества. Я сказала тебе, что люблю тебя, но ты предпочел мне свой гнев и проблемы с доверием.
— Блядь, lisichka. Прости меня. Позволь мне загладить свою вину перед тобой. — Он берет мою руку в свою.
Кожа в месте сплетения его пальцев горит, и мне требуется все, чтобы игнорировать эффект, который производит на меня его физическое прикосновение.
— Ты чуть не убил меня в том переулке.
— Я бы никогда этого не сделал. Я бы причинил боль себе, прежде чем причинить боль тебе.
— Ты уже сделал это, Джереми! Может быть, не физически, но ты пронзил мое сердце своим отказом. И я больше не могу так поступать. Я не могу простить тебя, когда боюсь того, что ты сделаешь с моими чувствами при малейшем намеке на неприятности или если снова увидишь рядом со мной Лэна. Знаешь, когда я лежала на полу, чувствуя, как кошмар начинается заново, мое сердце было тяжелым от боли, которую ты причинил. Я не могу жить в страхе до конца своих дней, Джереми. Я просто не могу.
Его лицо твердеет с каждым моим словом, как будто он чувствует их, а не слышит.
— Если ты предлагаешь мне отпустить тебя, то я этого не сделаю.
— Тебе придется, или я возненавижу тебя. — Я убираю свои руки от него. — Уходи.
Его глаза сужаются, и глубокая боль охватывает его черты.
— Сесилия...
— Прощай, Джереми.
А потом я ухожу обратно в палату со свежими слезами на глазах и решимостью, сжимающей мое сердце.
Я не позволю никому снова причинить мне боль.
Даже мужчине, который, я уверена, является любовью всей моей жизни.
Глава 42
Джереми
Сесилия ясно дала понять, что покончила со мной.
Я дал понять, что это не так.
Так что с тех пор мы застряли в пустом круге.
Она обходит меня стороной, а я продолжаю следить за ней издалека, чтобы убедиться, что она в безопасности.
Неважно, что она не хочет моей защиты, я все равно ее обеспечиваю.
И да, это может показаться навязчивым, но мне плевать.
После экзаменов она вернулась в Лондон на лето. Я заранее извинился перед родителями, потому что планировал быть там, где будет Сесилия, и если это означало провести лето в гребаной Англии, то так тому и быть.
Отец сказал, чтобы я согласился, а мама сказала, что будет скучать по мне, но пока я буду показываться ей на глаза в течение лета, она не против.
Я не думаю, что это будет возможно.
Прошло почти два месяца, а Сесили не сдвинулась с места.
Ким, мой самый любимый человек на земле сейчас, почти каждый вечер приглашала меня на ужин и прогулки. Я познакомился с дедушками Сесилии, играл с ними в чертовы настольные игры и был вынужден терпеть их допросы. Меня также загнал в угол ее дядя, который, как и ее отец, сказал, что будет присматривать за мной.
Как бы там ни было, мне досталась девушка, окруженная чрезмерно заботливыми мужчинами, которые баловали ее насквозь, но так и не смогли превратить ее в избалованную принцессу.