Я опускаюсь на стул и тяну ее за руку, чтобы она села ко мне на колени. Ее мышцы не расцепляются, оставаясь жесткими, как гранит, и она едва сидит. Ее руки приклеены к бедрам, как будто они являются их продолжением.
— Сесилия, — зову я ее по имени твердым голосом.
Она не показывает и намека на то, что слышит меня.
У Сесилии, которую я узнал за последние несколько недель, чувствительный слух. Что-то вроде мизофонии. Она не переносит сильных шумов и использует сонные бутоны, чтобы заснуть.
Так она узнает, что я рядом, когда мне становится наплевать и я небрежно прячу следы. Она слышит шаги или звук двигателя моего мотоцикла, и ее уши дергаются, как у гребаной кошки или кролика.
Так что дело не в том, что она меня не слышала.
Дело в том, что она не может.
Мой кулак сжимается, прежде чем я медленно разжимаю его и заставляю себя глубоко дышать.
Затем я ударяю ее по щеке. Ее бледная кожа мгновенно краснеет от удара, а я даже не приложил силы.
По-прежнему никакой реакции.
Моя рука скользит по ее коже, по красноте, распространившейся по всей щеке и шее. Затем я глажу ее, скользя пальцами по крошечным веснушкам под ее глазами.
— Сесилия, ты меня слышишь?
Нет ответа.
Я роюсь в ее сумке и достаю пачку мятной жвачки без сахара. Я часто видел, как она хрустит ими, даже во время таких состояний отключки. Как только я подношу два кусочка к ее губам, она заглатывает их внутрь и жует. Может быть, это чувство узнавания чего-то знакомого, которое делает жвачку отдыхом от необычного. Но это роботизация. Как будто она не осознает усилий.
— Сесилия?
Снова жевание, но никакой реакции.
Я беру стакан с водкой и подношу его к ее губам. Может быть, алкоголь выведет ее из этого состояния.
Я бы вылил ей на голову, но это шокировало бы ее, а шок не помогает вывести человека из приступа диссоциации.
Ее губы сжимаются в линию, и она глотает жвачку. Ее рот не двигается, не позволяет даже капельке алкоголя попасть внутрь. Тогда я надавливаю на ее щеки, пытаясь заставить ее открыться. Ее губы слегка приоткрываются, но недостаточно.
Я делаю глоток алкоголя, а затем использую это отверстие, чтобы прижать свои губы к ее губам и влить алкоголь ей в рот. Она вздрагивает в моей власти, и я делаю это снова; на этот раз мои губы задерживаются на ее полных, бархатистых губах дольше, чем нужно.
Я прикусываю ее нижнюю губу, облизывая и забавляясь с ней. Мой язык проскальзывает внутрь и прижимается к ее губам, поглаживая, играя.
Мой член дергается и упирается в джинсы. Ее вкус, аромат ее языка, то, как она медленно тает в моих руках, кипятят мою кровь.
Трахни ее.
Закончи то, что ты начал в прошлый раз, и покажи ей, что значит быть оттраханной.
Зверь внутри меня бьется и извивается против своих оков, желая вонзить зубы в ее плоть, разорвать ее жар и завладеть ею.
Но я заставляю себя сосредоточиться на ее реакции, на том, как она позволяет мне целовать ее, как ее губы становятся податливыми под моими.
Жесткость в ее теле медленно ослабевает. Ее мышцы расслабляются, медленно, но верно подстраиваясь под мои.
Она даже покачивает попкой на моем члене, поглаживая нежную плоть по всему телу. Моя эрекция растет на фоне ее кожи под джинсами, и все попытки удержать моего зверя в оковах ослабевают.
Сесили ускоряет темп, ее язык встречает мой, а глаза остаются закрытыми. Она позволяет мне опустошать ее губы, целовать их, кусать, пить с них алкоголь, который я вылил на ее язык.
Ее маленькие руки скользят по моей груди, ощупывая мышцы, поглаживая, исследуя, как будто она впервые прикасается к другому человеку. Она призывно скользит своей попкой вверх и вниз по моей эрекции, повторяя движения моего языка.
Ее смелых, хотя и невинных движений достаточно, чтобы превратить меня в разъяренного зверя.
Я запускаю руку в ее серебристые волосы и притягиваю ее назад, отрывая свой рот от ее рта и заставляя ее приостановить свои ласки.
— Прекрати это, пока не будешь готова к тому, чтобы тебя трахнули.
Ее глаза распахиваются, и она снова замирает, ее покусанные красные губы расходятся.
Только не это.
Я крепче сжимаю ее волосы.
— Не ходи туда.
— Куда? — шепчет она, словно боится звука собственного голоса.
Туда, где ты только что была.
Но, похоже, сейчас это не так, раз она только что заговорила. Это значит, что она просто в шоке, а не в отключке.
— Я... я думала, что это сон. — Она избегает моего взгляда, смотрит на пол и потирает переносицу.