Нельзя не обратить внимание на то, что Бог является в Своих откровениях в образе человека или ангела. Этим подтверждается богоподобие человеческого и ангельского духа… В Ветхом Завете есть даже особое выражение «Ангел Ягве»; из контекста видно, что Ангел Господень есть Бог (см. напр., Быт. XVI, 7–14, XXI, 17–19, XVIII–XIX; Суд., XIII, 3–6; ср. «Ангел Лица» — Ис., LXIII, 8–9). Прор. Исаия («Великого Совета Ангел» IX, 6) и Малахия (III, 1–3) говорят об Ангеле — Мессии, т. е. Сыне Божием; может быть, здесь выражается общая идея посланничества: ангелы суть вестники (ангел означает «посланник») и Мессия есть Посланник Божий… (Исх., XIV, 19–20) сближает столп Славы Божьей с явлением Ангела.
Слава Божия. Большинство богоявлений связано с явлениями Славы Божией. Всякое проявление Божественного совершенства может быть названо Славой Божией, но в собственном смысле Писание называет Славой видимое явление Божества; явления Славы часто сопровождаются речью Божьей[14]). Слава Божья световидна, подобна радуге, огненна, испол–ненна необычайной красоты и силы; часто она нисходит в виде облака[15]). Особым местопребыванием Славы Божьей была скиния и храм (Исх. XL, 33–38; III Цар., VIII, И). Прор. Аввакум говорит, что «земля наполняется познанием Славы Господа, как воды наполняют море» (И, 14).
Антропоморфизм. Всякий, кто читает Св. Писание, не может не заметить, что оно часто говорит о Боге «человекообразно»[16]). Многих это человекообра–зие соблазняет и пугает. Иные видят в этом влияние язычества. Другие считают, что все выражения, в которых Бог уподобляется человеку, должны быть понимаемы аллегорически… Но «антропоморфизмы» могут иметь разный смысл. Когда Богу приписываются нравственные и духовные свойства человека, то, очевидно, мы должны понимать это в собственном смысле, стараясь лишь возвести наши понятия к абсолютному совершенству. Бог действительно любит или знает, но только без всех тех ограничений и недостатков, которыми страдает наша любовь и знание. Когда говорится, что Бог пребывает в храме или праведнике, то и это в прямом смысле соответствует истине, хотя, конечно, Бог присутствует где бы то ни было не как предмет, а духовной Своей силой. Когда Писание утверждает, что Бог видим и слышим, то нет никакого основания, кроме крайнего спиритуализма или маловерия, не принимать этого буквально, хотя не всякий и не всегда может видеть и слышать Бога, потому что для этого нужно иметь благодатное содействие Божие… Когда о Самом Боге говорится, что Он видит или слышит или что десница Его всемогуща, то, очевидно, такие выражения нельзя понимать буквально, потому что у Бога нет ни глаз, ни ушей, ни рук. Тем не менее, остается верным, что Бог знает все и без зрения и слуха и что Он может сделать все то, что мы принуждены делать руками; следовательно, есть все же аналогия между нашими и Божественными действиями… Наконец, в Писании несомненно встречаются и чисто образные выражения, которые должно понимать только в переносном смысле (напр., что Бог обращается спиной ко злым или что Он подымает руку, чтобы клясться)… У Бога нет ни тела, ни души, ни каких бы то ни было наших органов, но все положительные свойства принадлежат Богу, посколько они совместимы с Его совершенством. Нельзя отрицать подобия между Богом и человеком, но опасно и преувеличивать его.
Бог во пророках. Бог открывается людям не только внешним образом, но и в глубине их духа. На этом основано все пророчество, которое занимает такое большое место в Ветхом Завете. Пророк проповедует то, что ему известно от Бога; предсказание будущего — лишь часть пророческого служения; оно важно потому, что жизнь человека направлена в будущее и, следовательно, нам существенно знать, что нас ожидает или может ожидать.
Пророк избирается Богом. В Ветхом Завете есть целый ряд рассказов о призвании пророков (о Моисее — Исх. III–IV; об Исаии — VI; о Иеремии — I; о Иезекииле — И, III). В этих рассказах замечательны следующие черты: предизбранность пророка и приготовление его к служению; неожиданность призвания (следовательно, оно не есть самовнушение); явление и наставление Самого Бога (основание пророчества — в богообщении); добровольное принятие пророческого подвига, иногда после некоторого сопротивления и спора с Богом (опять–таки признак объективности Божественного призвания). В Израиле, в допленную эпоху существовали пророческие школы и общины (I Цар., X, IV Цар., И), но пророческий дар нельзя было получить в силу одной только принадлежности к ним… Подлинность пророческого служения должна была обнаруживаться в самой жизни пророка, в исполнении его предсказаний, чудесах и знамениях (Втор., XIII).
15
) См. прнведенныя выше описания богоявлений и еще: Исх. XVI; Чис. XIV, XVI XX, Ис. LX, 1–7.