«Уразуметь Бога трудно, а изречь — невозможно», писал Платон, а св. Григорий прибавляет: «как я рассуждаю, — изречь невозможно, а понять — еще более невозможно!» Однако, Платон все же прав: слова наши еще беднее выражают познаваемое, чем понятия… Хотя Бог по существу неименуем, имена Бо–жии не бессмысленны: в них могут быть выражены и действия Божии и отношения Бога к миру и человеку и даже — в малой мере — сущность Божия. «Сколько для нас постижимо, имена «Сущий» и «Бог» суть, некоторым образом, имена сущности Божией, особенно имя «Сущий».
Богообщение требует духовной чистоты человека. Идеал чистоты у Григория Богослова близок идеалу Климента Александрийского. Мы находим у него и идею совершенного бесстрастия, идея же умирания для мира и телесной жизни и усиленной аскезы выражена у него острее, чем у большинства его предшественников. Аскетический спиритуализм Григория Богослова, как и других отцов, был под сильным влиянием спиритуализма греческой философии…[31])
«Если ум не просвещен или слово слабо, или слух не очищен и потому не вмещает слова, — от одной из этих причин так же, как от всех, хромает истина». «Хочешь ли современем стать богословом и достойным Божества, — соблюдай заповеди и не выступай из повеления, ибо дела, как ступени, ведут к созерцанию». «Много путей ко спасению, много путей, ведущих к общению с Богом. Надо идти ими всеми, а не одним путем слова (т. е. разума). Достаточно учения и простой веры, какою без мудрствований по большей части спасает Бог. А если бы вера была доступна одним мудрым, то крайне беден был бы наш Бог». Богообщение, следовательно, не должно исчерпываться одной только стороной познания. Дух должен быть всецело соединен с Богом, а дух не есть только разум, но и личность, свобода, воля и т. д. Нравственный путь, увенчиваемый любовью, не менее важен, не говоря о том, что самый наш разум очищается и укрепляется смирением, справедливостью, любовью и всяким добром. Впрочем, очищение разума есть и особая задача, состоящая в том, чтобы покорить наш ум любви к Истине, устранить из него все ложное и сомнительное, все противоречащее богооткровению, отучить его от суеты и приучить к сосредоточенности.,. Все отцы настаивают на исключительной важности собранности духа. Если способности нашей души разъединены, они взаимно ослаблены. Если душа изменчива и суетлива, она неспособна ни к какой внутренней работе; мы живем тогда отрывочными мыслями и переживаниями в то время, как всякое совершенствование и самоуглубление предполагает непрестанные и последовательные усилия. В мирской суете и заботах трудно сосредоточиваться; поэтому отцы так и ценили возможность уединения вдали от мира, несмотря на опасность оказаться чуждым апостольскому пути служения Церкви и общей с братьями жизни во Христе. Общежительное монашество было компромиссом между идеалом уединения и идеалом христианской общины.
Противопоставляя веру мудрости, св. Григорий имел, вероятно, ввиду не христианскую мудрость вообще, но особый путь богословствования и научного умозрения, который не всем доступен и может выродиться в схоластику, словопрение и над–мение умом и знанием. Известно, что в четвертом веке в догматические споры были вовлечены и народные массы и любители диалектических тонкостей; многие рассуждали о том, что не могли и не хотели понять, не имея настоящей любви к Истине… Подлинная вера может быть проста, но глубока по содержанию, когда она принимается с внутренним вниманием и всей душой.
«Нужно действительно упраздниться, чтобы разуметь Бога». Не уничтожить себя, но обладать величайшим смирением перед Богом и Его откровением, перед Истиной, открытой Христом и апостолами. Христианин не выдумывает истину, но познает ее и покоряется ей, не создает Бога по своей мерке, но ищет Сущего. Обращаясь к Богу, надо освободиться от всякого произвола и эгоизма. Наша идея Бога должна быть покорена самой Истине Божьей, а не Бог — нашему представлению о Нем. Бог есть Благо не потому, что Он нам нужен или «нравится»; напротив, наше блаженство зависит от того, приобщены ли мы сами Божественному Благу.
31
Спиритуализмом называется течение философии или этики, которое сосредотачивается исключительно на духовном бытии, пренебрегая органическим и материальным миром или даже отрицая его реальность. Кстати сказать, в греческой философии было совсем другое представление о материальных существах, чем в Библии или современной науке: сущность всех вещей и тел казалась в вещах скорее началом ограниченности и разделенности во времени, пространстве и, вообще, в бытии; материя, отделенная от идеальных сущностей вещей нереальна или является только возможностью. Это учение было усвоено и большинством отцов, хотя представление о материальных вещах и организмах, как о существах особого рода, имеющих свою особую органическую или материальную сущность и свои особые законы бытия, было бы ближе к Св. Писанию и науке. Философский спиритуализм не мог не влиять и на представление о жизни, обесценивая все, что связано с телом и материей, и даже приводя иногда фактически к враждебности ко всему недуховному.