Освободившись от дольнего мира и переселившись в идеальный, духовный мир, человек становится равноценен ангелам и живет общей с ними жизнью. Вообще, Григорий Нисский считает, что духовный человек должен всегда пребывать в ангельском мире. И первый человек «танцевал среди хоров ангелов». О Василии Великом он пишет: «поднявшись над всем миром и чувствуя себя как бы в тесноте в мире видимых стихий, он не мог вытерпеть даже видеть над собою небо, но подымался душой за пределы всего и, подымая голову выше чувственной сферы космоса, он посещал умные существа и кружился с небесными силами без того, чтобы тяжесть плоти препятствовала путешествию его духа…» Духовный или умный мир есть таким образом мир Божественных откровений, ангелов и душ. Григорий Нисский как будто бы склоняется видеть в ангелах олицетворенные идеи сущего. Но всякое живое, духовное существо неизмеримо богаче чем какая бы то ни было идея, хотя вполне возможно, что всякий дух усвояет себе какое–либо свойство, как свое особое и личное, и что он имеет особую связь с чем–либо в мире или свою особую деятельность и назначение в нем.
Созерцание духовной реальности связано для Григория Нисского с созерцанием будущего, т. е. конечной судьбы вселенной: «никто не может быть назван мудрым, если он не обнимает в своем созерцании будущего». Будущее важно не только потому, что оно ожидает нас. Христианство верит, что в конце истории совершится полная победа добра над злом, а Григорий Нисский не верил даже в вечность ада. Поэтому конечная судьба мира совпадает с идеальным его состоянием: в ней мы видим то, что должно быть, — норму и совершенство сущего… Св. Григорий причислял к небесным созерцаниям и духовную историю мира: изначальное блаженство духов с Богом, падение ангелов и людей, нисхождение Сына Божия на землю для спасения человечества и Его торжественное возвращение на небо со спасенным Им навсегда человечеством. Посколько вся история мира (его творение, спасение и вечное преображение) связано со Христом, ее можно понимать, как историю Христа.
Человеческий и ангельский мир должен составлять одно духовное целое, обращенное к Богу. Души людей должны быть совершенно подобны ангелам; такими они и были сотворены и ангельская жизнь есть наш удел. На земле небесный мир отображен в Церкви. «Основание Церкви есть творение нового мира. В ней, по слову прор. Исаии, сотворено новое небо и новая земля, которая собирает дождь, на нее падающий (т. е. благодать Божию); в ней образован новый человек по образу Творца; в ней находится новый род светил, о которых сказано: вы свет мира. И неудивительно, что есть такое множество светил в этом новом мире: они суть те, о ком Создатель сказал, что имена их написаны на небесах… И так же, как тот, кто созерцает видимый мир и постигает мудрость, проявляющуюся в красоте существ, восходит через видимое к невидимому, так и тот, кто смотрит на этот новый мир Церкви, видит в нем Того, Кто есть и становится всё во всем».
Первая ступень восхождения к Богу — освобождение от чувственного мира и достижение бесстрастия. Вторая — созерцание духовного мира и вхождение в него. Но высшая ступень — стремление возвыситься над всем тварным, частичным и ограниченным, — устремление в самую глубину Божественного бытия. Св. Григорий называет это, ссылаясь на восхождение Моисея на Синайскую гору, проникновением во «тьму Божества». «Что значит вхождение Моисея во тьму и видение Бога, которое он имел в ней? Этот рассказ кажется противоречащим богоявлению, которое было в начале: тогда Бог явился в свете, теперь — во тьме. Слово учит нас этим, что знание веры сперва, когда оно начинает появляться, — свет; в самом деле, оно противоположно нечестию, которое есть тьма… Но, чем больше дух в своем движении вперед достигает… знания реальности, и приближается к созерцанию, тем больше он видит, что природа Божия невидима. Оставляя всю видимость не только того, что воспринимают чувства, но и того, что думает видеть разум, он движется вглубь, пока не проникнет действием духа до невидимого и непознаваемого и там он видит Бога». Моисей «ясно видит в Божественной тьме и он созерцает в ней Невидимого». «Он знал Божественные тайны и руководил всем народом Божественным знанием»; горой для него была его жажда истин веры… И о своем брате, св. Василии Великом, Григорий Нисский пишет: «мы часто видели его во мраке, где находится Бог. Действительно, вдохновение Духа давало ему знать непознаваемое для других, так что казалось, что он был в облаке, где скрывается Слово Божие…» Св. Григорий говорит то о «познании Непознаваемого», то о том, что осознание непознаваемости Бога и есть познание Его. Обе мысли дополняют друг друга: последняя указывает на то, что Бог выше всех форм знания, но к этому убеждению мы тогда и приходим, когда приобретаем опыт всесовершенного и неизреченного бытия Божия. Опыт Богообщения — положителен, но, имея его, мы убеждаемся, что он превышает возможности нашего разума.