Приобщение Христу невозможно для нас без содействия Духа Божия: наши силы слишком слабы, мы слишком легко сбиваемся с пути… Св. Иоанн Дамаскин писал, что Дух Св. пребывает в святых уже в земной жизни; «благодать Св. Духа остается неотделимой от души святых» и даже от их тел в гробах и их изображений на иконах после их кончины. Дух Св. восстанавливает в нас образ Божий и обожествляет нас, соединяя со всей Св. Троицей… Св. Кирилл Александрийский подчеркивает, что мы причастны не безличной духовной силе, но ипостасному Св. Духу, «Мы храмы истинно сущего Духа; благодаря Нему и мы тоже названы богами; соединяясь с Ним, мы входим в общение с Божественной и неизреченной природой». Но Дух Св. не дает нам ничего иного кроме того, что заключено во Христе.
Великое значение Церкви заключается именно в том, что в ней на земле пребывает Бог. По существу своему Церковь и есть единство Бога и людей во Христе, тело Христово, напоенное Духом Божиим. Благодатью Св. Духа через Христа в Церкви непрестанно совершается богообщение. Церковь есть царство любящих Бога всем сердцем и всей душой и всей крепостью. Разум Церкви — разум Христов; он не перестает созерцать Истину Божию; все христиане могут быть причастны этому созерцанию.
Нельзя забывать духовной сущности Церкви. Существо Церкви — единство наше с Богом в любви и истине. Но на земле оно выражается в особых формах: таинствах, иерархической и церковной организации, богословии, богослужении, церковной культуре.
Все таинства имеют своим назначением исцелить и преобразить нашу природу и приблизить нас к Богу. Крещение есть новое рождение во Христе, получение начатка нового богочеловеческого бытия. Миропомазание есть усвоение даров Духа, необходимых нам для жизни, или запечатления нашей природы «печатью Духа». Евхаристия есть духовное питание, т. е. приобщение Христу через Его тело и кровь. У св. отцов более всего подчеркивается, что литургическое причастие Христу преображает нашу плоть и сообщает ей бессмертие. Посколько смертность связана прежде всего с телом, то и «лекарство бессмертия» (как отцы называли причащение) нужно более всего телу. Но участие наше на литургии приобщает нас и всей жизни Христовой и Его искупительному подвигу… Таинство покаяния и елеосвящения! исцеляет нашу душу и тело… Таинство брака освящает семью, делая ее малой Церковью; естественная любовь в семейных отношениях должна стать христианской; рождение детей — началом их духовного возрастания… Таинство священства дает благодатные дары для иерархического служения.
Иерархическая организация Церкви выражает и скрепляет единство Церкви, направляет ее жизнь, как целое. Нет единства без возглавления, а без единства в Церкви не было бы ни любви, ни того духовного богатства, которое состоит из всех даров Божиих, данных Церкви и усвоенных и преумноженных многими поколениями истинных христиан. Призвание иерархии — вести к Богу и в то же время быть посланниками и как бы представителями Бога среди людей. Вождями Церкви являются не только епископы и священники, но и святые: вся жизнь их — поучение для нас («путеводители к Богу»); главное же — Бог пребывает во святых неизмеримо более, чем в остальной твари, святые преимущественно перед другими богоподобны, поэтому близость ко святым есть близость к Богу.
Церковное богословие обращено к нашему уму и книжно по форме. Никто не должен быть в плену у книг, у словесных описаний или рациональных систем. Но каждое правильное описание, понятие, суждение или рассуждение открывает нашему уму возможность увидеть нечто в предмете познания, чего без них он, может быть, не узнал бы. Ложные описания, понятия и суждения, очевидно, уводят нас от реальности и искажают в нас ее облик. Чем развитее наше мышление, тем тоньше и цельнее будет наше представление о действительности. Однако, созерцание действительности есть подлинная цель знания; книжное знание может только подвести нас к нему… Это относится и к богословию: оно несомненно призвано открыть нам истинный путь к созерцанию духовной реальности, научить нас жить и привести нас к Богу; оно развивает силу, тонкость и чуткость нашего ума: оно обличает в нас всякую ложь и грех. Но цель богословия не в нем самом, а в том, чтобы достичь созерцания Истины и совершенной любви. Наименьший плод богословия должен быть смирение; если же мы надмеваемся нашим знанием и тем более, если мы самую правду приспосабливаем к нашим склонностям и порокам или науку обращаем в схоластику и снобизм, то богословие становится для нас пагубным.